— Невероятно!

— Невероятно, но возможно, — ответил я. — Тут есть кров и пища. И вода. Брезент специально сорвали с кранов, чтобы собирать дождевую воду.

— Ты думаешь, Хэлси оставил здесь сторожа? — спросил Берт и скорчил гримасу. — Чтоб мне провалиться! Нечего сказать, приятная работёнка!

— Может быть, это какой–нибудь бедолага, потерпевший кораблекрушение, — сказал я. — Ему удалось пробраться через рифы, и теперь он сидит тут. Кошка–то жива. Как ещё это объяснить?

— Какой ужас! — пробормотала Дженни.

— Да, несладко, — согласился я и взял её за руку. — Идёмте. Чем скорее отыщем его, тем лучше. Берт, отправляйся на корму, а мы осмотрим нос.

Мы с Дженни облазили машинное отделение, кубрик, мостик и форпик. Это было довольно нудное занятие. Мы подсвечивали себе керосиновой лампой. В чёрных нишах машинного отделения, в безлюдных коридорах и углах кают метались странные тени, и это действовало на нас угнетающе. Мы выходили из трюма, когда Берт закричал с кормы:

— Я нашёл его, Джим! Судно уже окутывали сумерки. Ветер быстро крепчал. Он завывал, обдувая надстройку, и вой этот заглушал нескончаемый грохот волн в рифах. Водяная пыль липла к лицу, её несло через весь остров от утёсов на его западной оконечности. Берт спешил к носу. За ним шёл маленький черноволосый человечек в брюках из синей саржи и матросской фуфайке. Шагал он неохотно и, похоже, побаивался нас. Он напоминал испуганного зверька, которого толкает вперёд любопытство.

— Прошу любить и жаловать, — сказал Берт, приблизившись к нам. — Пятница собственной персоной, только белый. Нашёл его в рулевом механизме.

— Бедняга, — проговорила Дженни. — У него такой напуганный вид.

— Как вы оказались на судне? — спросил я. Он не ответил. — Как вас зовут?

— Говори помедленнее, — сказал Берт. — Он неплохо понимает по–английски, но говорит не ахти как. По–моему, он иностранец.

— Как вас зовут? — повторил я, на этот раз более отчётливо. Его губы шевельнулись. У этого человека было усталое и серое лицо страдальца. Он раскрыл рот, тщетно стараясь подавить страх и хоть что–то сказать. Это было ужасное зрелище, особенно сейчас, когда сгущались мрачные сумерки.

— Зелински, — внезапно произнёс он, — Зелински — так моё имя.

— Как вы попали на «Трикалу»?

Он вскинул брови.

— Не понимаю. Это трудно. Я слишком долго один. Я забываю родной язык. Я тут уже… Не помню, сколько… — он лихорадочно захлопал по карманам и достал маленький ежедневник. — Ах, да, я прибываю сюда десятого марта 1945. Значит, один год и один месяц, да? Вы заберёте меня с собой? — внезапно с жаром спросил он. — Пожалуйста, заберите меня с собой, а?

— Разумеется, заберём, — ответил я, и от улыбки морщины на его измождённом лице обозначились ещё резче, кадык дёрнулся.

— Но как вы сюда попали? — спросил я.

— Что? — он нахмурился, но потом его лицо вновь прояснилось. — Ах, да… как попал? Я поляк, понятно? В Мурманске сказали, этот корабль должен идти в Англию. Я хочу находить невесту, она в Англии. И я иду на этот корабль…

— Вы хотите сказать, что пробрались на борт тайком?

— Как, простите?

— Ладно, не будем об этом, — сказал я.

— Должно быть, он оставался на борту после того, как все, кроме Хэлси и его шайки, покинули судно, — проговорила Дженни.

— Да, — согласился я. — Так что мы привезём с собой не только серебро, но и живого свидетеля.

— Пожалуйста, — снова заговорил поляк, указывая на «Айлин Мор». — Пожалуйста, ваш корабль. Будет большой шторм. Здесь будет плохо. Он с запада, и вода течь через весь остров. Скоро будет темно, и вы должны иметь много якорей, нет?

— Бывает, что ветер дует с востока? — спросил я его. Он нахмурился, подыскивая слова.

— Нет, только однажды. Тогда было ужасно. Днище почти вдавило в корабль. Каюты все вода. Волны достают там, — и он указал на мачты.

Он, конечно, преувеличивал, однако было очевидно, что при восточном ветре волны будут перехлёстывать через защищавшие остров рифы, а этот укрытый пляж превратится в залитый бушующей водой ад. Слава Богу, что господствующими ветрами тут были западные.

— Тогда давайте укрепим «Айлин Мор» ненадёжнее, — предложил я.

— Вы не должны спать на ваша маленький корабль. Вы должны приходить сюда, пожалуйста. Будет очень плохо. «Айлин Мор» стояла носом к пляжу, против ветра, который с рёвом обдувал Скалу Мэддона. Среди снаряжения «Трикалы» мы нашли два маленьких шлюпочных якоря. Привязав к ним крепкие перлини, мы надёжно зачалили яхту. Два якоря на носу, два — на корме. С кормы перлини были длиннее, чтобы в случае перемены ветра яхту не выбросило на пляж. Потом мы перешли на «Трикалу», взяв с собой резиновую лодку.

Зелински настоял на том, что кашеварить будет он. Робости как не бывало. Слова лились из него непрерывным потоком, он бегал туда–сюда, стеля нам постель, грея воду, роясь в аптечке, чтобы залатать наши порезы. Он был до безумия рад человеческому обществу. Да и коком Зелински оказался прекрасным, а запас провизии на судне сохранился благодаря холоду. После ужина начался шторм. Мы поднялись на палубу. Стояла кромешная тьма. Ветер продувал надстройку, бросал нам в лицо брызги, шум прибоя в рифах усилился, но даже он не мог заглушить грома волн, бивших в скалы на западном краю острова.

— Будет ещё хуже, — пообещал Зелински. Мы ощупью пробрались на корму, чтобы взглянуть на «Айлин Мор», но смогли рассмотреть лишь смутно белевший прибой.

— Как ты думаешь, она уцелеет? — спросила Дженни.

— Не знаю. Мы уже ничем не можем ей помочь. Четыре якоря должны удержать. Слава Богу, что нам не придётся ночевать на борту.

— Может, будем стоять вахты?

— А что толку? Мы даже не видим её. Что мы сможем поделать, если она потащит по дну якоря?

Прежде чем лечь спать, я отыскал скользящую плиту, о которой говорил Рэнкин. Она была укреплена в желобах в трюме номер один, и цепи от неё шли под койку в бывшую каюту Хендрика. Когда размыкали сцепку, плита падала вниз и надёжно закупоривала пробоину в корпусе. А потом они и вовсе заварили эту пробоину.

Наутро мы с Бертом поднялись чуть свет. Даже с подветренной стороны острова дуло так, что нам пришлось продвигаться к корме, цепляясь за леера. Прилив почти достиг высшей точки, и «Трикала» мягко тёрлась килем о галечный пляж. Рифы исчезли, куда ни глянь, повсюду бесновалась ревущая пена, а прямо за кормой «Трикалы» дико плясало на волнах маленькое белое судёнышко, которое привезло нас в это жуткое место. К счастью, ветер терял напор и отжимал воду обратно к рифам, поэтому «Трикала» ещё не переломилась пополам.

Я огляделся. Дженни, спотыкаясь, брела в нашу сторону. Она не сказала ни слова, просто с тревогой посмотрела на «Айлин Мор» и быстро отвернулась.