Так они кружили по всему городу длинной и запутанной дорогой с изнурительным чередованием подъемов и спусков. Еще до того, как они достигли места назначения, примерно в третьем часу ночи, Элоф догадался, что это будет дворец. Несмотря на потемневший камень, монументальное здание казалось теплым и живым. Оно меньше напоминало ему Кербрайн, чем Чертоги Лета; его величие было скорее грациозным, а не гордым. Но у Элофа было мало времени на осмотр — на страже стояло много эквешцев, и при приближении колонны они принялись суетиться, как муравьи. Командир не тратил времени на слова: спустя несколько мгновений боковая дверь со скрипом отворилась, и пленников потащили вниз по лестнице, освещенной дымным оранжевым светом факелов. Лестница была спиральной, с низким потолком и сильно стертыми ступенями, поэтому Керморвану и высоким эквешцам угрожала одинаковая опасность. Когда они выходили в горизонтальный тоннель, капитан все-таки ударился головой о замковый камень и сильно рассек лоб. Тем не менее он проследил за тем, чтобы пленников поместили в темный подвал за прочной дубовой дверью, и стоял над ними, ругаясь и смахивая кровь с бровей, пока их развязывали и отталкивали к стене под острыми наконечниками копий. Потом их сковали кандалами за запястья и лодыжки, а через эти оковы пропустили цепи к стенным кольцам за спиной, натянув так туго, что они едва могли пошевелиться. Капитан тщательно проверил крепления и распорядился подтянуть цепь Элофа; лишь после этого он вышел вместе с остальными, забрав все факелы. Дверь захлопнулась, ключ проскрежетал в замке, и в погребе воцарилась темнота. Никто не двигался и не произносил ни слова — слишком велики были усилия, необходимые для того, чтобы просто дышать. Кошмар достиг своего апогея.

Наконец Керморван пошевелился; они услышали звяканье цепи.

— Что произошло? — тихо спросил он осипшим и невыразительным голосом. — Керайс, что случилось?

Никто не ответил — остальные собирались задать ему тот же вопрос.

— Они пригнали нас сюда после наступления темноты, как будто не хотели, чтобы нас заметили… — начал Элоф, но слова вдруг застряли у него в глотке: ключ снова начал очень тихо и медленно поворачиваться в замочной скважине. После щелчка снова наступила тишина, показавшаяся бесконечной. Потом дверь слегка приоткрылась, и в образовавшуюся щель просочилась полоска слабого желтоватого света. Над ней появилось лицо, от которого у Элофа перехватило дыхание. Оно казалось мертвенным и призрачным, паря в темноте, словно одно из лиц в Доргаэль Арланнен, наделенное бледным подобием жизни. Он с содроганием отметил, что лицо действительно было похоже на царственных мертвецов, с впалыми скулами и висками под натянутой кожей, увенчанное клочками бесцветных волос. Но, когда оно придвинулось ближе, он увидел, что волосы были густыми и совершенно седыми, нос — прямым и длинным, губы — тонкими и бескровными, а в глубоко запавших глазницах сияли голубые глаза. Это было очень старое лицо, благородное и исполненное хрупкой красоты, которая иногда приходит с возрастом; в молодости оно, наверное, было таким же привлекательным, как… как у Керморвана. Оно не было его зеркальным отражением, как лицо Корентина, — скорее сходства заключалось в общем строении костей и во взгляде, в котором светилась холодная энергия. Однако в голосе, прозвучавшем из полумрака, слышалась стариковская надтреснутость и горечь перенесенных страданий.

— Скажите, милорды, кто вы такие? — Язык был южным, со странно звучащими окончаниями слов, но такой же ясный, как у любого жителя Кербрайна. Элоф инстинктивно подождал, ожидая ответа от Керморвана, но тот хранил молчание.

— Странники с запада, — наконец вымолвил он. — С западных побережий, где поселились жители Морвана после падения города.

— Ах-х-х… — В звуке слышалось понимание, граничившее с физической болью. — Но как это может быть? Мы не знали, что на западе кому-то удалось выжить. Невероятно — преодолеть такое чудовищное расстояние и…

— Мы не больше знали о востоке, — тихо сказал Керморван. — А наше путешествие в самом деле было трудным и унесло много жизней. Но самым ужасным было его окончание! Что здесь произошло? Почему эти варвары, которые угрожают и нам, захватили этот город?

Лицо резко отвернулось.

— Значит, Западные Земли тоже находятся в их руках? Тогда сгиньте вместе со злом, которое вы пробудили…

— Западные Земли еще не покорились, — проворчал Рок. — И те, с кем ты говоришь, приложили к этому руку, даже я. Они драпали от нас так, что только пятки сверкали!

— Тогда надежда еще жива! — с волнением произнес старик и внезапно смутился. — Н-но вам ведь нужно поесть и попить? Я принес, что мог; хоть это скудное угощение, но у меня нет лучшего.

— Вы очень добры, — с благодарностью сказал Элоф, едва ворочая языком, распухшим от жажды. — Но нельзя ли освободить наши руки, чтобы мы могли поесть, добрый тюремщик?

— Нет, сир, я не тюремщик и даже не ключник; меня держат здесь только для самой низкой и простой работы. Они не доверяют мне других ключей, кроме этого, и правильно делают! — На мгновение в его усталом голосе зазвенел металл. — Судя по твоему говору, ты северянин? Приятно знать, что их род нашел себе прибежище на западе.

Его голос упал почти до шепота.

— Теперь я должен покормить вас. Простите мою неловкость; зрение быстро изменяет мне в таком неверном свете. Но потом выслушайте, если хотите, историю наших бед!

Рука с длинными и сильными пальцами, как у Керморвана, подняла фляжку к губам Элофа. Разбавленное вино, прохладное и освежающее, коснулось его губ, и он с благодарностью сделал большой глоток.

— С чего мне начать? Может быть, с падения Морвана и гибели обоих наших правителей, короля Керина и принца Корентина, павших при осаде города?

Керморван издал странный звук, как будто подавившись вином.

— Морваннек был оставлен на попечение лорда-хранителя Каруэна, их двоюродного брата. Когда последние беженцы пришли из-за гор со скорбными вестями, здешние жители назвали Каруэна и его потомков своими правителями. Большей частью то были достойные лорды, и неудивительно, ведь они происходили от рода Керморванов. Возможно, им не хватало лишь малой толики бесстрашия и отваги древних королей, но многие считали, что это не так уж плохо. Когда стало ясно, что горы и климат надежно удерживают Лед на занятых рубежах, они приложили свои силы к новому строительству и процветанию Морваннека, который так долго прозябал в тени Морвана. Так мы обрели благополучие и наслаждались покоем — в течение многих поколений, большей частью улаживая свои текущие дела и редко вспоминая о прошлом.

Горечь, прозвучавшая в голосе старика, пробудила ответную реакцию.

— И мы тоже! — с жаром произнес Керморван. — Но продолжай свой рассказ; сколько оно длилось, ваше благополучие?

— До недавнего времени, — хмуро ответил тот. — Я был таким же самодовольным и уверенным, как мои предки. Лучше бы я умер и сгнил в земле, не утратив эту иллюзию! Около четырех лет назад к нам пришла моровая язва, если это действительно была болезнь; некоторые говорили, что наши колодцы были отравлены, хотя никто не представлял, кто мог это сделать. За одно короткое лето две трети населения погибли, а выжившие не успевали сжигать трупы своих родных и близких. Я лишился детей и родни, однако для меня было еще горше, что лорд Корен умер вместе со своей супругой, не оставив потомков.