– Идет, – сказала она наконец. – Будем действовать вместе.

– Ну вот и хорошо! – Они обменялись еще одним рукопожатием, после чего Чинни покосился на часы. – Мне пора, – сказал он, встал и бросил на стол мелочь. – Тесто должно уже подойти, и его не попросишь подождать.

Джеки допила пиво и тоже встала из-за стола. Они вышли из кабака вместе, и трактирщик похлопал Чинни по плечу. Тот задержался в дверях.

– Ты все правильно сказал насчет усов твоего Джексона. Если ты не можешь уговорить его сбрить их, мой тебе совет: подари ему сигару-хлопушку.

Громкий гогот посетителей преследовал их даже за дверью.

* * *

В сочельник бар у «Гинеи и Боба» на Крэчфрайерз был забит народом уже к половине четвертого. Чашки горячего пунша, приятно щекочущие нос ароматным паром, вручались за счет заведения каждому входящему, едва он стряхивал снег со шляпы, вешал плащ или пальто на крюк и, все еще поеживаясь от холода, подходил к стойке.

Бармен – приветливый лысеющий человек по имени Боб Крэнк – налил пунш последним двоим посетителям, которые только что вошли, и, облокотившись на стойку, подкреплял силы порцией крепкого кофе с ромом, окидывая хозяйским взглядом зал с низким закопченным потолком. Народ веселился вовсю – а как иначе может быть накануне Рождества – и поленья в камине полыхали вовсю, и их должно было хватить еще на час, не меньше. Крэнк знал почти каждого из присутствующих, да, пожалуй, единственный клиент, от которого он не знал, чего ожидать, вон тот пожилой господин за столиком у камина: ухмыляющийся тип с несколько безумными глазами. Хм, действительно странный тип, сидит один как сыч, и не похоже, что ему весело. У камина должно быть жарко, а он застегнулся на все пуговицы и стакан держит, не снимая перчаток.

Входная дверь со скрипом распахнулась, и в зал ворвались колючие снежинки. Крэнк не глядя налил еще одну чашку пунша, протянул вошедшему и только после этого узнал, кто это.

– Дуг! – воскликнул он, когда грузный седеющий мужчина подошел к стойке. – Холодина какой на улице. Пожалуй, следует... – он заговорил тише и сунул чашку под стойку, – ...добавить тебе немного для поднятия духа, а? – Он откупорил бутылку бренди и долил его под стойкой в чашку.

– Благодарствуй, Крэнки.

Оба рассмеялись, и Крэнк замолчал первым.

– Твои дружки уже ждут, – сообщил он, кивая в сторону камина.

– Ага, так вот они где! – Дуг Матуро осушил чашку пунша и со стуком поставил ее на стойку. – Пришли нам бренди, ладно, Крэнк?

– Идет.

Матуро пробрался к указанному столу и уселся, встреченный ухмылками и бурей пьяных приветствий.

– Эй вы, бездельники, – пробурчал он, расправляясь в ожидании заказанного бренди с кружкой пива. – А кто остался лавку сторожить?

– Лавка никуда не денется, мистер Дуг, – ответил один из сидевших за столом. – У кого в голове дурное нынче, в сочельник?

– Верно сказано, черт подери, – согласился другой. – Да и завтра тоже, слава Богу. Выпьем за Рождество!

Все как один подняли стаканы и кружки, но замерли, когда пожилой господин за соседним столом внятно произнес:

– Рождество – забава для идиотов.

Матуро резко повернулся и внимательно посмотрел на говорившего – его поразила неуместность перчаток. И действительно, зачем перчатки, когда сидишь в теплом зале у камина? Впрочем, тут как раз подоспел Крэнк с бренди, так что он пожал плечами и повернулся обратно к своим приятелям. Он пробормотал что-то такое, отчего вся его компания покатилась со смеху, потом хлопнул стопку бренди, и напряжение вроде бы спало.

– Этот праздник, – громко продолжал пожилой господин, – суть самое слабое и далекое от жизни в этой проклятой западной культуре. Покажите мне человека, празднующего Рождество, и я докажу вам, что это слизняк с глазами на мокром месте, которому до сих пор мечтается, чтобы его укачивала в колыбельке мамаша.

– Запишите это все, подпишитесь: «Иконоборец» – и пошлите в «Таймс», приятель, – бросил Матуро через плечо. – И лучше займите-ка свой рот питьем, пока кто-нибудь не заткнул его менее приятным образом.

Пожилой господин нецензурно прокомментировал, как именно Матуро намерен осуществить свою угрозу.

– Ох, не хотел я этого сегодня, – вздохнул Матуро, отодвигая стул и поднимаясь. Он подошел к старику и схватил его за грудки. – Послушайте-ка меня, богохульник старый. Тут поблизости полно заведений, где вас угостят дракой, на которую вы нарываетесь, так что почему бы вам не собрать свои кости и не отправиться туда, а?

Пожилой господин попытался встать, но потерял равновесие и упал обратно на стул. Его сорочка порвалась, и отлетевшая пуговица плюхнулась прямо в чашку с пуншем.

– Ну вот, теперь вы еще потребуете, чтобы я заплатил вам за порванную рубаху, – раздраженно вздохнул Матуро. – Ну что ж, вы... – Он вдруг осекся и уставился на открывшуюся грудь старика. – Боже праведный, что это...

Старик стряхнул с себя руку ослабившего хватку Матуро и бросился к двери.

– Держите его! – взревел Матуро таким голосом, что Крэнк, забыв про собственное святое правило не вмешиваться, схватил большую банку маринованных свиных ножек и швырнул ее под ноги бегущему. Содержимое банки разлетелось по полу живописным фонтаном, старик поскользнулся, тяжело упал на бок и, проехав по полу, врезался в стул у стойки, с грохотом обрушившийся на него сверху.

– Что он сделал, Дуг? – с тревогой спросил Крэнк. Матуро вывернул старику руку и, вздернув его на ноги, положил кулак на стойку.

– А ну, разожми руку, ублюдок! – прошипел он. Пару секунд кисть оставалась сжатой в кулак, потом медленно разжалась. Матуро начал больно заламывать локоть вверх.

– Иисусе, да у него в руке ничего нет, Дуг! – вскричал Крэнк. – Мы набросились на него, а он ведь ниче...

– Сними с него перчатку.

– Черт подрал, парень, мы и так уже достаточно...

– Сними с него перчатку!

Сокрушенно закатив глаза, Крэнк потянул ткань на концах большого и среднего пальцев и сдернул перчатку.

Белая морщинистая рука была полностью покрыта грубой шерстью.

– Это Джо – Песья Морда! – объявил Матуро.

– Что? – простонал Крэнк. – Оборотень из детских сказок?

– Какое там оборотень! Это самый жуткий убийца, что разгуливал когда-либо по улицам Лондона. Спроси Брока из Кеньон-корт, что стало с его сынишкой. Или спроси миссис Циммерман...

– Это он погубил моего брата. – Из-за углового стола поспешно поднялся молодой человек. – Фрэнк был священником и как-то раз исчез и не пришел на службу, и не узнал меня, когда я нашел его, и только высмеял меня, когда я объяснял ему, кто я. Но я проследил его до места, где он поселился, а через неделю мне сказали, что какая-то обезьяна бросилась с крыши этого дома. Изуродованное тело на улице было сплошь покрыто шерстью, но я заглянул ему в рот и увидел зуб, который сам сломал, когда мы с Фрэнки в детстве играли деревянными мечами.