— Все с вами будет в порядке.

— Не знаю. Столько времени прошло, а от него — ни слова. Мы не были слишком близки. Я была совсем крохой…

Шериф слушала сбивчивую речь и кивала.

— Не уверена, помогут ли вам мои слова, но я все-таки скажу вот что: он спас мне жизнь, когда я впервые появилась здесь. Этим он и обрел себе доброе имя — присматривая за новоприбывшими и помогая им найти дорогу. Тут опасное место, но ваш папа… он делает его менее опасным. Люди любят его, потому что он заботится о них. Он заботится обо всех нас. Когда люди подумали, что он умирает, они сделали все возможное и невозможное, чтобы дать ему то, что он хочет, — последнее, о чем он просил.

— Меня?

— Вас. Знаю, вы считаете, что я не понимаю и просто пытаюсь быть с вами любезной. Что ж, отчасти это правда. Я действительно пытаюсь быть с вами любезной. Но вы должны знать: я тоже потеряла мужа, давным-давно, даже Зик еще не успел родиться. Я тоже потеряла отца; и, как вы и Иеремия, мы не были слишком близки. Здесь, внизу, мир вдов и сирот. — Шериф кивнула на лобовое стекло, словно видела что-то сквозь туман и сквозь бревенчатую стену. А закончила она так: — Но все то, что, как мы думаем, нам известно о тех, кто породил или вырастил нас… ну… иногда все это — ошибка, и порой то, что мы видим, — это далеко не все, что мы знаем.

Когда Мерси вылезла из «Наамы Дарлинга», Зика и Хьюи уже нигде не было видно. Капитан разговаривал с мужчиной — наверное, с Нити, — который держал сигнальный факел на длинной палке. Повсюду вокруг жужжали и гудели в тумане огни; а наверху сверкали глаза крупных птиц: они сидели рядком на заостренных концах стены, которая явно не отпугивала пернатых.

Брайар Уилкс заметила, что Мерси смотрит на них и посоветовала:

— Не обращайте на этих пташек внимания. Народ шутит насчет здешних ворон, но они никому не докучают.

— Я думала, никто не может здесь жить, дыша этим воздухом?

Шериф пожала плечами:

— Птицы как-то ухитряются. Но объяснить этого я не могу. А теперь идемте, я хочу познакомить вас кое с кем.

Кое-кто оказался еще одной женщиной, ростом пониже Мерси и повыше Брайар, в обхвате же превосходившей их обеих вместе взятых, при этом она не казалась толстухой. Ее темные волосы чуть тронула седина, а один рукав платья был пришпилен к груди, чтобы не болтался: женщина была однорука, и эта рука, до плеча затянутая в длинную кожаную перчатку, двигалась как-то странно.

— Винита, — то есть, Мерси, — это Люси О'Ганнинг. Она одна из старейших друзей вашего отца, и она помогала мистеру Чоу выхаживать его.

— Здравствуйте, миссис О'Ганнинг.

— Миссис! Не утомляй язычок, дорогуша. Я Люси, а ты… Мерси, так она сказала?

— Это прозвище, но, похоже, я привыкла к нему.

— Звучит отлично! — воскликнула Люси. — Ну, идем же, идем. Иеремия будет жутко рад!

— Правда? — пробормотала Мерси.

И хотя Люси уже отвернулась, готовая возглавить шествие вниз, она остановилась и рассмеялась:

— О, ну не знаю. Возможно, «жутко рад» и не вполне подходящие тут слова. Думаю, он чертовски нервничает, тем более что оказалось, что он еще покувыркается. Идея быстренького прощания импонировала ему, но… — Она хмыкнула и махнула рукой, пригласив Мерси и Брайар следовать за ней, в наполненный туманом коридор, по длинной лестнице, ведущей вниз, в угольно-черный мрак. Эхо гулко повторяло ее голос. — Твой папочка, он не слишком большой говорун. И сейчас, наверное, лихорадочно обдумывает все, что, по его мнению, он должен рассказать тебе. Поскольку время у него появилось, и все такое.

Медсестра была почти счастлива услышать то, что не у нее одной сейчас живот полон тяжких булыжников предчувствия.

Люси О'Ганнинг подвела Мерси и Брайар к двери с резиновой окантовкой, которую открыла, потянув утопленный рядом в стену рычаг.

— А теперь быстро, — сказала она и нырнула в проем первой; обе женщины ринулись следом за ней. Дверь затворилась сама с чмокающим звуком, и впереди тотчас вырисовался подчеркнутый побежавшим по полу зеленоватым свечением новый портал. — Еще одна дверь — и мы доберемся до фильтров, — пообещала Люси Мерси. — Чем больше барьеров мы выстроим между нами и внешним воздухом, тем лучше.

Открылась и закрылась вторая дверь, а за ней еще две, каждая снабженная фильтрами из крепких брезентовых полотнищ с восковыми или резиновыми прокладками по краям. Изнанка словно надсадно дышала, беспрестанно вздымаясь и опадая. Вдалеке Мерси услышала рокот работающих механизмов.

— Это насосы, — бросила на ходу Брайар. — Они забирают воздух над стеной и поставляют его вниз, нам. Впрочем, качают они не все время. В основном по несколько часов в день. Видели по пути воздуховоды, такие желтые трубы? Они натыканы по всему городу, и поднимаются высоко над стеной, дотягиваясь до чистого воздуха.

— Нет, я их не заметила, — ответила Мерси, раздумывая, что еще она упустила среди всех этих бесконечных, уводящих вниз туннелей, коридоров и тропок, пронизывающих подземелье, но держа свои мысли при себе.

— Вот минуем очередную переборку — и можно снимать маски, — сообщила Люси.

И действительно, за следующей дверью все мигом стянули противогазы и сунули их под мышки или в сумки — исключая Мерси, не знавшую, что делать со своим «намордником».

— Оставьте себе, — сказала ей Брайар. — Кладите в сумку, маска вам еще понадобится. Кстати, мы дадим вам и сменные фильтры.

— Долго нам еще идти?

— Не очень, — отозвалась Люси. — Мы направляемся в китайский квартал, потому что только там есть единственный приличный врач на сотни миль вокруг. Да, — фыркнула она, прежде чем кто-либо успел ей возразить — если кто-то вообще собирался возражать, — включая и Такому. В любом случае уже недалеко.

Нынешний Сиэтл походил на гигантский подземный муравейник. Местами он выглядел вполне обыденно: Мерси, смотревшая во все глаза, проходила мимо рядов комнат, набитых какими-то товарами, на вид довольно обычных, отличающихся разве что отсутствием окон, постоянно горящим искусственным светом и торчащими в каждом углу свечами. В подземелье царил запах болотной сырости — так пахнет вырытая во дворе яма, что, собственно, и являл собой сейчас город.

Они проходили мимо с любопытством оглядывающихся мужчин, но ни одной женщины, кроме них самих, Мерси не заметила. Однако остальные обитатели подземелья кивали, приподнимали шляпы и вообще дружески приветствовали троицу. Это смущало медсестру, приводя в недоумение, но Люси объяснила, что всем тут известно, кто Мерси такая и зачем пришла. Мерси не знала, как ей к этому относиться, но попыталась отвечать вежливостью на вежливость прохожих. Они шагали все дальше и дальше, то вниз, то вверх по лестницам с перилами — или без перил, — по коридорам с полами из полированного мрамора или вовсе без пола — просто с сырой землей под ногами, как в погребе.