— Я подумаю над этим, — недовольно проворчал Кальтенбрун-нер, давая понять Штуберу, что оспаривать приказы — слишком непозволительная роскошь, даже когда речь идет о диверсанте из команды Скорцени. — А теперь слушайте меня внимательно. Завтра на аэродроме приземлится самолет, по трапу которого сойдет человек в чине унтерштурмфюрера, который способен напоминать одну из хорошо известных вам личностей.

— Но только… напоминать? — спросил барон, решив, что речь опять пойдет о двойнике Гитлера.

— Только. Все прочие объяснения вы найдете в пакете, который он вам вручит. Заниматься этим человеком будет лично Скорцени. Ваше дело — встретить его и до поры надежно спрятать от посторонних глаз. Решительно сузив число тех, кто будет контактировать с ним. У вас есть на примете такое место?

Барон на несколько мгновений задумался, затем уверенно ответил:

— Есть. Замок Шварцбург, владения графа фон Ленца.

— Шварцбург? А, замок этого старого сепаратиста, — довольно добродушно вспомнил Кальтенбруннер.

— Но, очевидно, сейчас этот грех ему простится? — сразу же попытался Вилли вступиться за графа.

— Сейчас многие грехи придется прощать, — с явной досадой в голосе проговорил Кальтенбруннер. И это была досада человека, который, в общем-то, прощать не привык. — Увы, многие и многим.

— Замок и его владелец очень важны для нас. Там сейчас находится моя комендантская штаб-квартира.

— Только поэтому владельца трогать пока не будем. С условием, что вы заставите его соблюдать конфиденциальность присутствия унтерштурмфюрера.

— Он будет соблюдать ее, — в том же властном тоне заверил барон Кальтенбруннера.

— Но даже во Шварцбурге унтерштурмфюрер должен чувствовать себя не личным гостем графа, а скорее затворником. Пусть даже почетным

— Значит, пребывать в замке этот человек должен в качестве «почетного затворника»? — уточнил Штубер, понимая, что и для него лично, и для графа фон Ленца очень важно будет воспринимать истинный статус этого таинственного двойника.

— Или просто затворника, — небрежно отмахнулся Кальтенбруннер, выразив этим пренебрежением значительно больше, нежели способен был выразить множеством нужных слов. — По крайней мере до тех пор, пока не пробьет и его час. Словом, это не так уж и важно. Причем, скорее всего, узником этого альпийского замка он пробудет недолго. К тому же он находится в прямом подчинении Скорцени, который сумеет усмирить любого.

— Скорцени — конечно же сумеет, — охотно подтвердил барон, хотя ссылка на Скорцени как усмирителя слегка задевала его: получалось, что лично он, Штубер, справиться с двойником не в состоянии. — Приказ будет выполнен, господин обергруппенфюрер. — Оговорка относительно «прямого подчинения Скорцени»

Штубера не смутила. Уж с Отто он как-нибудь общий язык найдет.

— Потому что приказ должен быть выполнен.

— Но Скорцени в пределах крепости пока что нет.

— Знаю. У него важное задание. Вскоре появится. Во всяком случае, будем надеяться.

— Причем надеяться следует всем нашим СС-воинством. Без Скорцени всем нам, в «Альпийской крепости» сущим, придется туго.

— Шауб тоже находится во «Дворце фюрера»? — неожиданно поинтересовался Кальтенбруннер, давая понять, что о Скорцени на время забыто.

— Находится.

— Странно, личный адъютант фюрера — и вдруг в Мюнхене. С какой стати он там оказался в такое трудное для Гитлера время?

Это был прямой вопрос, на который следовало так же прямо отвечать, а давать какие-либо объяснения в присутствии самого Шауба не хотелось.

— Личный адъютант фюрера находится рядом, — счел необходимым предупредить Эрнста барон, краем глаза наблюдая, как Шауб нетерпеливо тянется к телефону.

— Даже так, он рядом? Вы вместе прибыли в Мюнхен с инспекторской проверкой?

— Если нужно, я могу позвать его к телефону, чтобы…

— Не нужно, — холодно осадил его начальник РСХА. — Очевидно, у него личное задание фюрера.

— Следует полагать, что личное, — примирительно произнес Штубер, предостерегающе помахав при этом обергруппенфюреру, дескать, «извините, но говорить с вами не будут».

— Обеспечьте посадку самолета, секретность операции и безопасность указанного вам унтерштурмфюрера, настоящее имя которого даже вам знать не обязательно.

— Понимаю, мне приходилось работать с Великим Зомби, то есть с Зомбартом, — запустил барон пробный шар, надеясь, что начальник РСХА подтвердит: речь и сейчас идет именно о нем.

Вот только хитрый ход его Кальтенбруннером был решительно развенчан.

— Все, что вам положено будет знать, штурмбаннфюрер, узнаете завтра.

— В таком случае придется потерпеть.

Положив вслед за Эрнстом трубку, барон обронил: «Прибывает гонец от Кальтенбруннера» и вопросительно взглянул на личного адъютанта фюрера.

— Сейчас сюда побегут многие, — отстраненно как-то прокомментировал тот явление «гонца от Кальтенбруннера», а затем, отправив палача заниматься своими прямыми обязанностями дежурного по «Дворцу фюрера», вполголоса поинтересовался: — Гонец этот прибывает уже сегодня?

— Завтра. Время уточнят.

— Если завтра — вы успеваете. — Шауб немного замялся, прекрасно понимая, что пытается преодолеть барьер секретности. — Речь идет о какой-то важной персоне?

— Не о важной — это очевидно. Разве что очень ценной и, скорее всего, необходимой не только Кальтенбруннеру, но и фюреру.

Шауб понял, что никакой более полезной информации от барона не дождется, поэтому прибег к испытанному приему «сглаживания впечатлений» и даже в какой-то степени подхалимажа.

— А вот идея назначить комендантом гаулейтера Тироля мне понравилась. Пусть хотя бы в последние дни войны этот ленивый боров поработает на благо рейха.

— Я того же мнения. Если только Кальтенбруннер сумет добиться его назначения.

— Фюреру сейчас не до гаулейтера, это понятно, — проворчал Шауб, мрачно рассматривая запыленные носки своих, уже далеко не новых сапог. — Но если понадобится, я, как личный адъютант фюрера, могу переговорить с ним по этому поводу во время ближайшего сеанса связи с рейхсканцелярией.

— Судя по всему, понадобится.

Шауб немного помялся, задумчиво покряхтел, а затем все-таки спросил:

— Так с какой это стати Кальтенбруннер вдруг заинтересовался мною?

— Следует полагать, что исключительно из вежливости, — успокоил его Штубер.

— Сейчас приходится быть настороже со всеми, — как бы оправдываясь, объяснил обергруппенфюрер. — Даже мне, личному адъютанту фюрера.

— Представляете, если даже вам — и то приходится, — нарочито равнодушно сказал барон.