Я выбрасываю этот вопрос из головы.

– Арес.

– А?

Я поднимаю голову.

– Я люблю тебя.

На мгновение он замолкает, и я прищуриваюсь, пока он не говорит:

– Я останусь.

– Что?

– Ты знаешь, если ты попросишь, я останусь. Да?

– Я знаю.

– Но ты не попросишь.

– Нет.

Он вздыхает и замолкает.

Я никогда не смогу попросить его остаться, отказаться от своей мечты ради меня. Я не могу быть такой эгоисткой, я не могу лишить его этого. Будет несправедливо, если, пока я иду к своей мечте и учусь в университете, о котором мечтала, он будет изучать то, что не хочет, чтобы просто быть рядом.

Я всегда думала, что, когда говорят: «в любви нет эгоистов», это самообман, будучи уверенной в том, что себя надо ставить на первое место, но, когда речь идет о благополучии другого, лучше закрыть глаза на свои чувства ради его счастья. Мне кажется, что нет большего доказательства любви, чем это.

Я снова кладу голову ему на плечо, слышу, как он шепчет так тихо, что я едва слышу:

– Я тоже тебя люблю, ведьма.

С этими словами я позволяю ему нести себя по берегу, наслаждаясь мгновением.

Этот день настал…

День, когда ему пора уезжать, и теперь он будет не в нескольких метрах от меня, как сосед, а в сотнях миль. Между нами царит тишина, она не смущает, но причиняет боль, потому что мы думаем об одном и том же: неизбежной правде жизни. Над нами прекрасное небо, звезды сияют в полном великолепии, может быть, они пытаются осветить нашу душераздирающую печаль.

В неизбежном есть какая-то необъяснимая боль, гораздо легче уйти от кого-то, кто разбил тебе сердце, кто сделал тебе больно, но это невозможно, когда между вами нет ничего плохого, когда любовь жива и бьется, как сердце новорожденного, полна жизни, источает счастье и надежды на будущее.

Я смотрю на него, на моего Ареса.

Мой греческий бог.

Вот он, волосы растрепаны, глаза покраснели за долгую ночь, и он все так же красив.

Моя грудь сжимается, лишая меня дыхания.

Больно…

– Арес…

Он не смотрит на меня.

– Арес, ты должен…

Он качает головой.

– Нет.

О, мой неуравновешенный мальчик.

Я борюсь со слезами, губы дрожат. Моя любовь к нему поглощает меня, душит, дает мне жизнь и лишает ее. Его рейс отправляется через полчаса, и он должен идти в зону ожидания посадки, куда я не могу войти. Мы в аэропорту, сквозь окна видно небо.

Его рука нежно касается моей, прежде чем сжать, он все еще не смотрит на меня, голубые глаза уставились в небо. А я не могу перестать на него смотреть, я хочу вспоминать его, когда он улетит, хочу запомнить, каково это – быть рядом с ним, чувствовать его тепло, его запах, его любовь. Может, это звучит приторно, но любовь всей моей жизни собирается сесть в самолет и расстаться со мной, кто знает насколько, поэтому у меня есть право быть банальной.

– Арес? – Голос Аполлона звучит позади нас, в нем те же беспокойство и тоска, как и в моем голосе, когда я напомнила ему, что пора идти.

Арес отводит глаза от неба и опускает голову.

Когда он поворачивается ко мне, я изо всех сил пытаюсь улыбнуться сквозь слезы, но не получается. Он облизывает губы, но молчит, его глаза покраснели, и я знаю, что он не может говорить, Я знаю, что он заплачет, как только скажет хоть слово, и он хочет быть сильным для меня, я так хорошо его знаю.

Он крепко сжимает мою руку, и слезы текут из моих глаз.

– Я знаю.

Он вытирает мои слезы, держа мое лицо так, будто оно исчезнет в любой момент.

– Не плачь.

Я фальшиво смеюсь.

– Попроси что-нибудь попроще.

Он дарит мне короткий, но волнительный поцелуй, и я тихо плачу, мои соленые слезы смешиваются в нашем поцелуе.

– Не сдавайся, преследуй меня, преследуй, но не забывай меня, пожалуйста.

Я улыбаюсь в его губы.

– Будто я могу забыть тебя.

– Обещай, что это не конец, что мы будем пытаться до последнего, пока не исчерпаем все ресурсы и средства, пока мы не сможем сказать, что перепробовали все, и все же попытаемся еще немного.

Я обнимаю его за шею.

– Обещаю.

Он целует меня в голову.

– Я так люблю тебя, ведьма. – Его голос вздрагивает, и это разбивает мою душу.

– Я тоже люблю тебя, греческий бог.

Когда мы перестаем обниматься, он быстро вытирает слезы и делает глубокий вдох.

– Мне пора.

Я только киваю, слезы текут по щекам и падают с подбородка.

– Ты станешь отличным доктором.

– А ты замечательным психологом.

Боже, это так больно.

Я чувствую, как мое лицо сжимается от боли, когда я заглушаю рыдания. Арес прощается с Аполлоном, Артемисом и родителями, я иду вместе с ним к двери, в которой он должен исчезнуть, чтобы пройти через контроль и направиться к выходу на посадку. Его семья остается позади, а я стою у двери рядом с ним и вытираю слезы.

– Дай знать, как доберешься, хорошо?

Он кивает, отпускает мою руку и идет к двери, но останавливается на полпути, разворачивается, быстро подходит и обнимает меня.

– Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, ты любовь всей моей жизни, Ракель, я люблю тебя.

Я не могу сдерживать рыдания, поэтому обнимаю его за талию.

– Я тоже… – Мой голос срывается. – Я люблю тебя.

– Пожалуйста, давай бороться за это, я знаю, что будет нелегко, я знаю, что будет трудно, но… Пожалуйста, не переставай любить меня.

– Ты… Ты не сможешь… избавиться от меня так легко, – говорю я срывающимся голосом, когда мы перестаем обниматься и я вижу его красное лицо и слезы на щеках. – Обещаю, я всегда буду твоей преследовательницей.

Он проводит большим пальцем по моей щеке.

– А я твоим.

Я бросаю на него растерянный взгляд.

– Я тоже тебя преследовал, глупая ведьма.

– Что?

– У нас не ломался интернет, я попросил Аполлона подыграть мне. Это было моим оправданием, чтобы поговорить с тобой, ты всегда привлекала мое внимание, ведьма.