Квинт не стал больше спорить. Что ж, он посидит в одиночке. Но Нисибис будет спасен. И Элий спасется. Только бы они продержались до прихода римской армии. Потом Квинт подумал о Легации. И только бы она продержалась.

Человек, одетый в белый балахон, разговаривал с гвардейцем, когда Квинта вывели во двор. Пленник и его охранник остановились в нескольких шагах от человека в белом. Пленник был грязен и избит, на загорелом лице чернела многодневная щетина.

— Приказано отвести в карцер, — сообщил гвардеец сидящему на мраморной скамье центуриону.

Тот лениво приоткрыл один глаз, зевнул, хлебнул из фляги и буркнул в ответ:

— Свободных фургонов нет. Веди пешком.

— А если он сбежит?

Центурион открыл оба глаза и глянул на Квинта оценивающе.

— Вполне может быть. Парень шустрый. Закуй в цепи.

— Тогда мы будем тащиться три часа! — воскликнул преторианец.

— Как хочешь.

Гвардеец помянул Орка, но решил рискнуть и не заковывать пленника, а только надел наручники. Двое преторианцев вывели Квинта из дворца и тут же оказались в людском потоке. Человек в белом двинулся следом. В белые арабские одежды одевалась разведка Четвертого Марсова легиона. Во-первых, потому что там было много арабов, во-вторых — им часто приходилось путешествовать по степи и пустыне. А в-третьих, в этом был особый шик. Каждый легион любит чем-нибудь выделиться. Пятый обожает петь на марше похабные песни. Первый Минервин носит вместо красной серо-зеленую хамелеонову форму, и даже броненагрудники у них закрыты серо-зелеными чехлами. Во Втором Парфянском три когорты состоят из женщин. Но Второй Парфянский в мирное время квартируется у подножия Альбанской горы, и легионеры живут на квартирах вместе с семьями. Зато Четвертый Марсов изображает из себя властителей пустыни.

Все это, не относящееся к теперешним событиям, всплыло в голове Квинта. Он пытался припомнить, знает ли кого-нибудь в Четвертом легионе. Выходило, что знает и…

Квинт следил за человеком в белом краем глаза. Тот вскоре обогнал пленника и его конвоиров и откинул с лица белый платок. Квинт узнал горбоносое лицо. Квинт едва заметно кивнул человеку в белом. Тот кивнул в ответ и повел глазами в сторону гвардейца, идущего справа. Теперь надо было дожидаться удобного случая.

Удобный случай вскоре представился. Более хаотичного и равнодушного к войне и военным обязанностям города, чем Антиохия, вообразить трудно. Здесь каждый третий мужчина — кинэд, каждая вторая женщина — проститутка. Обряженные в яркие тряпки или почти без оных, они целый день фланируют по улицам. Огромная толпа бурлит, как море, и в шуме ее прибоя можно услышать все мыслимые наречия земли. Когда толпа окружила Квинта и двух гвардейцев особенно плотно, а рядом оказалась зеркальная витрина. Квинт боднул корпусом идущего слева гвардейца. Тот врезался в стекло и рухнул в роскошное чрево витрины вместе с лавиной осколков. Встать не успел, на него вслед за стеклянным дождем, секущим лицо и руки, бросились охочие до легкой поживы прохожие. Человек в белом рукоятью меча оглушил второго гвардейца, сдернул с его пояса ключи от наручников, схватил Квинта за плечо и увлек в ближайший переулок.

— Привет, Гимп, как ты здесь оказался? — выдохнул Квинт.

— Вступил в армию, хочу получить римское гражданство, — проговорил бывший покровитель Империи, отмыкая наручники.

— За такую службу вряд ли наградят.

— Нас никто не видел. Меня здесь не было. И тебе советую исчезнуть из Антиохии.

— Надо помочь Элию. Запустить какую-нибудь потрясающую дезинформацию. Или… Еще не знаю как…

— Тогда думай быстрее, а я удаляюсь, пока не явились вигилы.

Квинт огляделся. Неподалеку сверкала золотом вывеска таверны.

— Зайдем, посидим и поговорим, — предложил Квинт. — Сообща что-нибудь придумаем.

— Тут собираются лишь кинэды. Меня к ним не тянет.

— Тогда поищи место получше.

— Здесь?.. — с сомнением покачал головой Гимп. Стоявшая на перекрестке статуя Приапа указывала огромным фаллосом на очередную таверну.

Квинт решил не искать больше, и они вошли внутрь. Гимп заказал по бокалу крепкого вина, и фрументарии заняли место в уголке. Сидящие у входа красотки в прозрачных «стеклянных» платьях уставились на них совершенно одинаковыми миндалевидными черными глазами.

— Милашки, — заметил Гимп.

— Мне не до них, — прошипел фрументарии. — И откуда так много народу в Антиохии?

— Игры.

— Какие игры? Игр в это время нет. Флоралии отшумели, а праздник Фортуны не скоро.

— Руфин назначил. Вместо тех, что отменили в прошлом году. Войска Руфина не уйдут, пока не закончатся игры. Перед военным походом всегда устраиваются игры.

Зачем, ведь желания не исполняются.

— Чтобы воины привыкли к виду крови.

— Что? Какая кровь?

Гимп наклонился к самому уху Квинта:

— Ходят слухи, что оружие будет боевым. Будут сражаться гении, приговоренные к смерти.

— Бред.

— Правда. Все только и говорят об этом. Будет — не будет. Позволит сенат — не позволит. И как посмотрит на это Большой Совет.

— Теперь я понимаю, почему все забыли про Нисибис. Кровавая потеха ожидается под боком. Никому нет дела до того, что где-то далеко льется кровь и тысячи людей обречены на смерть. И среди этих тысяч — Элий. Мне казалось, римляне его любили. Так откуда такое равнодушие?

Тимп нахмурился.

— Не знаю. Я и сам теряюсь в догадках.

— Ты же бывший гений! Ты должен все знать! Кто мог представить такое! Вместо того, чтобы двинуться на помощь Нисибису, римляне сидят в Антиохии в ожидании игр, чтобы поглазеть на гладиаторов, которые больше не исполняют желаний! «О времена! О нравы!»[76]

Обе красотки завлекательно улыбались и посылали гостям воздушные поцелуи, которые, увы, оставались без ответа.

— Все точно спятили, — вздохнул Квинт. — Люди в Нисибисе ожидали штурма города и сожалели о том, что не могут сделать ставки на гладиаторов. А эта свихнувшаяся репортерша Роксана Флакк писала книгу, которая сгорит вместе с ней в осажденном городе.

— Роксана Флакк? — переспросил Гимп. — Я слышал это имя. Ты знаешь о личных соглядатаях императора?

— Конечно. Они подчиняются лично Руфину. Числятся охранниками. Их имена, кроме императора, известны только префекту претория.

— Так вот, Роксана Флакк — один из тайных агентов императора.

— Что?! — Квинт вцепился руками в край столика. — Ах, дрянь… Так вот кто меня выдал! И как ты узнал?

— Мне поведал это бывший гений Тибура. Как видишь, от гениев иногда есть польза даже сейчас.