В горах там ловят необыкновенно красивых соколов, и в той раеподобной равнине и лугах, напоминающих райские сады, водится всевозможная дичь, птица и рыба. Стихотворение:

Окружающие ее рощи уподобились раю

Со вторым Каусаром у подножия.

К отдохновению и покою располагает ее благоухание,

Прах ее умыт от скверны,

Круглый год зеленеет там базилик,

Всегда она исполнена неги и покоя,

Она служит обиталищем для птиц в этой стране,

Коль понадобится тебе птичье молоко, оно гам.

Земли ее [настолько] пронизаны золотоносными водами,

Что, кажется, их засеяли шафраном.

В той зеленеющей равнине одно за другим расположены армянские селения, [насчитывающие] около ста семейств, у подножия горы со стороны пустыни находятся мусульманские деревни.

Во времена чингизидских султанов государственные подати [с Муша], по словам Хамдаллаха Мустауфи [Казвини], составляли 69 500 динаров. В правление государя — борца за веру — султана Сулайман-хана Бидлисский вилайет был подвергнут кадастровой переписи и проверке. Джизья и харадж с четырех тысяч неверных, исключая вакфные и мульковые поселения, составляют 1 533 325 османских акче — каждые двенадцать акче равноценны мискалю чистого серебра, — согласно старинной системе обложения джизьей, когда на душу [населения] приходится по семьдесят акче.

Рассказывают, /355/ что до появления ислама, во времена армянских правителей, правитель Муша устроил смотр своим войскам, и в войсках его оказалось шестьсот голов лошадей серо-пестрой масти, и до сих пор сожалеют, что в Муше нет распорядительного правителя и владетеля.

Следующим значительным округом Бидлиса является Хнусский округ, который располагает обширными летними пастбищами, например Су-Шахри[990], Бяк-гёль[991], Джабал-и Шарафаддин, где с большой [для себя] пользой кочевали курдские племена во времена отцов и дедов автора этих строк.

Еще есть там два источника, из одного добывают белую соль, из другого — красную. Каждый год они приносят казне четыреста тысяч османских акче [дохода]. [В отношении] ливанских сборов [Хнус] приравнен Мушу, хотя там меньше подданных-армян. Большинство здешних селений и деревень переданы в икта' и держателям тимаров, и ныне там четыреста владетелей икта'.

В Хнусеком округе выводят коней арабской породы, [но] на здешних землях ничего, кроме пшеницы, не произрастает. К местным диковинкам [относится] озеро, называемое Буланык[992], которое в окружности составило бы примерно фарсах. Вода в нем всегда мутная и с красноватым оттенком. Река, вытекающая из того озера, тоже такая грязная, что никогда не очищается[993].

Между [озером] Буланык и Ахлатом есть еще озеро, которое называют Назык[994]. Вода в нем в высшей степени чистая, приятная на вкус и прозрачная. Зимой оно так замерзает, что четыре месяца по нему передвигаются караваны. /356/ Ближе к марту, когда ломается лед, шум от него разносится почти на три фарсаха. Когда оно освобождается ото льда, устанавливается умеренная погода.

Из того озера в речушки, которые впадают сюда потоками, идет много рыбы. Приходят местные жители, и каждый примерно за месяц налавливает столько рыбы, сколько ему нужно; так что один человек за сутки свободно может выловить несколько харваров рыбы — сколько пожелает.

Рыба там в высшей степени вкусная и по величине превышает ползара. Любопытно, что икра, которая находится у нее в животе, при ее съедании действует на всякого человека и животное как яд. В моем присутствии несколько человек отведали ее и лежали сутки без сознания. Под конец они приняли противоядие и после большой рвоты освободились от [нее]. Несколько государственных чиновников хотели было сдать в аренду и на откуп [ловлю] здешней рыбы. Более того, во времена [этого] несчастного сдали в аренду, дабы получить в казну значительную сумму. [Но] случилось так, что в те годы это ни к чему не привело — рыба из озера не вышла.

К северу от Бидлиса, между Мушем и Ахлатом, находится гора, называемая горой Нимруд. В народе рассказывают, что зимой у [царя] Нимруда[995] были там зимние становища, а летом — летние кочевья. На вершине горы основал он замок, строения и дворец, достойный государя, и проводил там большую часть [своего] времени. Когда Аллах обратил на Нимруда свой гнев, вершина горы опрокинулась и так ушла в землю, что крепости и строения оказались затопленными водой. Несмотря на /357/ то что гора возвышается над землею на две тысячи заров, вершина ее погрузилась в землю на полторы тысячи заров, и образовалось огромное озеро[996] шириною в пять тысяч заров, даже более.

От обилия каменистых мест, рощ и деревьев люди могут передвигаться лишь двумя-тремя путями, дорог для четвероногих только две. Вода в озере в высшей степени чистая и холодная, стоит на берегу озера копнуть, как выступает теплая вода. Земли там мало — сплошь каменные глыбы. В основном — это пемза и песчаник, который турки называют “девех гези”[997]. Отверстия в нем заполнены наподобие пчелиных сот, что придает ему прочность, но местами он легкий, как пемза.

На северном склоне, кипя, бьет из-под земли и стекает по склону проток горячей воды[998], черной и грязной, как окалина, что выходит из горна кузнецов. [Та вода] своей твердостью и весом превосходит железо. По мнению [этого] бедняка, путь его явно каждый год удлиняется. Высотою стока он превышает тридцать гезов[999], длина его составляет примерно пятьсот-шестьсот заров. Во многих местах он выбивается наружу.

Если кто-нибудь пожелает отделить куски друг от друга[1000], должен будет приложить большие усилия — все во власти всевышнего.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

История племени рузаки и причина такого его наименования

Да не пребудет скрытым и утаенным от солнцеподобного разума всадников ристалища красноречия и пытливой мысли /358/ искусных наездников арены риторики, что “рузаки” — слово [языка] дари. Некоторые его писали через “дж” и “ш”. “Рузаки” означает по существу “один день”; что же до “к”, который стоит в конце слова, то это не что иное, как [суффикс] “к” и “йай единичности” в “хаджаки”, “пардаки” и подобных им словах. Некоторые из отмеченных даром красноречия считают, что “каф” и “йай” в персидском языке служат уменьшительными суффиксами. Возможно, написание через “дж” присуще арабским авторам, которые везде, где в [языке] дари встречается “ж”, ставят “дж”. “Ш”, по свидетельству достойных доверия историков, присуще природе курдского письма.

Весьма правдоподобна версия, что племя рузаки образовалось