– В чем дело, сударыня Марина? Что случилось?

– Мне сказали, что государь, к которому мы едем, не тот государь, какого я ожидала увидеть. Это другой человек.

– Кто вам сообщил эту новость?

– Вон тот молодой дворянин на ногайской лошади.

Молодого человека схватили, связали, бросили в телегу и быстрым маршем отправили в Тушино. Там после небольшого допроса, устроенного ему самим Дмитрием, его быстро посадили на кол в пыточном дворе.

* * *

Напуганная таким известием, Марина велела обозу остановиться и разбить лагерь в полумиле от Тушина. Она сказала, что будет ожидать своего государя здесь.

И начались долгие переговоры с царем, обмены подарками, приветствиями и встречи.

При первой встрече в шатре Марины, когда Дмитрий приблизился к ней, чтобы обнять, она выхватила из платья кинжал, приставила к груди и закричала:

– Ни за что! Лучше смерть!

Это было произнесено при отце и других свидетелях. Однако Дмитрий проявил невероятную любезность и тактичность. Очень спокойно и с убедительными деталями рассказал о своей судьбе, преподнес ей шкатулку с драгоценными камнями, золотую птицу с музыкой и предложил Марине тайно обвенчаться с ним. Видно было, что Марина по-настоящему ему нравится.

– Марина Юрьевна, вы прекрасны и смелы. Я не мыслю другой государыни для Русии.

Он был приятен внешне, хотя и слегка лысоват. На встречах с Мариной он всегда появлялся в латах. И у него всегда очень удачно сочетались в одежде металл, бархат и меха.

Однажды он привел с собой на разговор Казимира Меховецкого. Меховецкий рассказал Марине и ее отцу историю своего пленения татарами и освобождения его из плена Афанасием Нагим.

– Афанасий Нагой прислал ко мне этого юношу, тогда еще совсем мальчика, и велел беречь его как зеницу ока. Правда, он передал мне, что мальчик этот бесноватый…

Дмитрий выразительно посмотрел на поляка и при-вытащил меч из ножен.

– Что мальчик этот одержим идеей, что он царевич Дмитрий. И чтобы мы не верили этому. Но оказалось, что он и в самом деле царевич.

– А тот Дмитрий? – спросил Юрий Мнишек. – Откуда он возник и почему?

– Я думаю, его держали как двойника. Чтобы сдать собакам Годунова, если они выйдут на мой след, – объяснил Дмитрий.

– А крест? – спросила Марина. – Почему у него оказался царский крест?

– Чтобы сильнее поверили, что он настоящий царевич, – сказал государь. – Если бы Годунов нашел его, его бы убили и успокоились. И в нужную минуту мой дядя Афанасий Нагой выпустил бы меня.

Все сказанное Дмитрием и Меховецким выглядело очень убедительно. И постепенно дело у молодых людей пошло на лад.

На сторону Дмитрия встал Юрий Мнишек, которому Дмитрий обещал триста тысяч рублей деньгами и Северское княжество с четырнадцатью городами.

Тогда подготовили договор между царем и Мнишеками. Даже посол Олесницкий выторговал в нем для себя город Белое.

В конце концов духовник Марины, бернардинец отец Антоний, тайно обвенчал их при условии, что брачные отношения начнутся только после занятия Дмитрием московского престола.

Уважение к Дмитрию в его стане и по всей Русии резко возросло. Среди Дмитриева стана были построены еще хоромы: Марине, Мнишеку и Олесницкому.

Польские военачальники стали брать избы из соседних деревень и ставить вокруг.

Начали рыть землянки. Для лошадей понаделали стойла. Для пропитания поделили завоеванные области между отрядами, и по первому снегу потянулись в Тушино обозы.

Рядом с Москвой появилась вторая, очень недружественная столица.

* * *

Восемнадцатого августа 1609 года король Сигизмунд Третий Ваза распростился с королевой и повел свои войска на Москву.

В сырой и туманный сентябрьский день перешел он границу Русии. Медленно продвигаясь вглубь, в начале зимы он со своими войсками осадил Смоленск.

Король рассчитывал, что город, потерявший уважение к властям и русской государственности, быстро сдастся ему.

Все получилось не так. Город был прекрасно укреплен Борисом Годуновым. Имел большое количество пушек, запасы пороха и очень толстые бастионы, окруженные глубокими рвами.

Поняв, что дело осады осложняется, – а еще польские войска постоянно беспокоили русские казаки, случайные банды, – Сигизмунд стал вести тайные переговоры с Рожинским и другими военачальниками из рыцарства.

Рождественским постом шестьсот девятого года Сигизмунд Третий отправил посольство в лагерь Дмитрия под Москву, но не к Дмитрию, а к главному полководцу, князю Роману Рожинскому и к польскому рыцарству.

Легатами и послами были господин Станислав Стадницкий, господин Зборовский, господин Людвиг Вейгер и пан Мартцын – ротмистр.

Королевское обращение было таково: пусть они вспомнят, что в прежнее время своим бунтом в Польше они совершили преступление и оскорбление его величества. Все это будет прощено им и забыто, и все, что было у них отнято, им вернут, если они схватят и привезут в Смоленск к его величеству того самозванца, которому присягнули и служат. Который называет себя Дмитрием, но на самом деле не Дмитрий, а неизвестно кто.

Поляки из стана Романа Рожинского молчали весь рождественский пост.

Дмитрий удивлялся, что послы не являются к нему и не просят аудиенции. Ему и в голову не приходило, что посольство направлено на погибель ему.

Он очень встревожился этим и на четвертый день Рождества позвал к себе полководца Романа Рожинского и спросил его: в чем там дело с королевскими послами, почему они столько недель живут в лагере и не просят разрешения прийти к нему и получить аудиенцию?

Рожинский к тому времени уже побеседовал со старшими военачальниками и решил выполнить желание короля. Но к моменту вызова Дмитрием он был сильно пьян и, придя к государю с сильной охраной, разразился грубыми ругательствами и угрозами:

– Эй, ты, московитский сукин сын! Зачем тебе знать, какое у послов ко мне дело!

Он даже замахнулся на Дмитрия булавой.

– Черт тебя знает, кто ты такой! Мы, поляки, так долго проливали за тебя кровь, а еще ни разу не получали платы.

Царь едва вырвался от него со словами:

– Успокойтесь, господа, и успокойте все ваше рыцарство. Завтра я с вами рассчитаюсь. Вы получите сполна все обещанное, а может быть, и чего более.

Дмитрий прискакал к Марине, упал к ее ногам и сказал со слезами:

– Душа моя! Польский король вошел в сговор с моим полководцем, который меня сейчас так оскорбил, что я буду недостоин являться к тебе на глаза, если стерплю это.