— Ничего. Это все заживет… даже следов не останется. Вот так…

— Может, не надо перевязывать? Кто-нибудь заметит.

— Ничего. Платье с длинным рукавом прикроет повязку. У вас же есть такое? Вот и славно…

Мазь была теплой и боль не снимала. А боль, наконец, добралась до нее, казалось, вместе с теплой водой и губкой. И Темери искусала всю нижнюю губу, пока Шеддерик, надо признать, очень осторожно, промывал и обрабатывал ее травмы.

— Теперь ногу.

— Ну, тут-то я сама справлюсь… — смутилась Темери.

— Не стоит мочить только что наложенные повязки. И не спорьте со своим врачом.

— Вы не врач.

— Не спорьте.

Такие же быстрые, ловкие движения — очевидно, он делал это не впервые. Но вот удивительно — каждое легкое прикосновение пальцев к коже как будто обжигало.

Темери слишком устала, чтобы разбираться в своих ощущениях. Но именно потому, что устали они оба, и именно потому что сейчас Шеддерик та Хенвил более всего походил на того человека, с которым они почти две недели пробирались по холодному зимнему лесу, Темери вдруг поняла, что скучала по нему.

Здесь, в замке, чеор та Хенвил как будто выполнил свою задачу и так старательно отошел в сторону, что они даже случайно в коридорах — и то почти перестали встречаться.

И все встречи оказались связаны с тем, что Темери — живой источник проблем и неприятностей, от которого теперь даже не избавиться.

Когда Шедде закончил, она поспешно встала. Оставалось лишь незаметно вернуться в свою комнату, и уж потом вызвать Дорри и приказать, чтобы для нее подготовили теплую воду.

В цитадели когда-то были теплые купальни, но сейчас они пустовали. Из-за многочисленных переделок, нарушилась система природных термальных вод, когда-то их питавшая. Воду теперь нагревали в огромных чанах.

Не к месту Темери вспомнила, что так и не поблагодарила чеора та Хенвила за спасение. Но когда обернулась от двери, увидела, что он уже спит, уткнувшись лбом в скрещенные на столе руки. По сердцу прокатилась волна нежности, но вместо того чтобы подойти, она вдруг выскочила за дверь и прикрыла ее за собой.

Рэта Темершана Итвена

Ночью ожоги разболелись, и Темери промаялась до самого утра, то проваливаясь в дрему, то просыпаясь от каждого неловкого движения. Зато удивительным образом в голове прояснилось.

Шеддерик та Хенвил ей нравился. И нравился сильнее, чем она сама думала все это время. Нравилось лицо — она легко могла вызвать в памяти каждую черточку, каждое выражение. Внимательный прищур, манера улыбаться только уголками губ. Даже его несмешные шутки. Даже та беспощадная честность, которая, кажется, одна и вела его по жизни, хотя, казалось бы, главе тайной управы Ифленского наместничества в Танеррете нужны для успешной работы совсем другие качества. Даже не проходящая упертость и неумение остановиться…

Она лежала и думала о том, что может думать о ней Шеддерик. Наедине с собой-то можно представить себе что угодно. Даже, например то, что она ему тоже немного нравится. И тогда понято, почему он так незаметно и убедительно отстранился, позволив им с Кинриком самим учиться быть… ну не семьей… но хотя бы не ненавидеть друг друга и не бояться.

Но ведь могло быть и наоборот. Может, все так и есть, как он говорит — в их ситуации куда важней думать о городе и стране. И она ему вовсе не интересна и не нужна. А нужно, чтобы город перестал бунтовать и чтобы танерретцы и ифленцы признали, наконец, его брата наместником.

«Завтра будет новый день», — решила она наконец. — «Завтра все станет ясно».

Утром у зеркала ей пришла еще одна мысль. Ровве! Он-то точно знает, кто что чувствует…

Но покровитель на зов не пришел. Словно знал, что его зовут в меркантильных целях. А может, вчерашнее приключение задело и его.

Ведь Темери перестала его слышать в самый разгар пожара…

Но что могло с ним случиться? Сестры никогда не говорили, что Покровители уязвимы для огня, даже наоборот. С другой стороны, Ровве не похож на других Покровителей. Он каким-то образом продолжает оставаться собой, как будто даже испытывает чувства и страхи, как будто ему не безразличен мир живых!

Темери достала из складок балдахина свой посох, и повторила зов, уже опираясь на его силу.

Он не хотел приходить… но почему-то пришел. Остался в тени, в углу за камином, не показываясь на свет.

Заставить его отвечать? Как-то сестры умудрялись договариваться с душами своих предков… ах, если бы Роверик был душой ее предка!

А так он, может быть, просто не хочет ее больше видеть, но чувство долга заставляет…

А бывает ли у Покровителей чувство долга? Вроде бы для них естественно помогать и быть рядом с теми, кого они выбрали.

Но будь это сто раз правдой, Темери не хотела принуждать его ни к разговору, ни к помощи — да надоела она ему? На здоровье. Пусть найдет себе кого-нибудь еще. А навязываться она не будет…

Темери поняла, что снова думает о Ровве не как о всезнающем мудром духе-Покровителе, а как о живом человеке.

— Да и все уж равно! — сказала она вслух. — Покровитель он, не Покровитель… но объяснить-то, что, трудно? Мол, все, Темершана Итвена, твое время вышло, я ухожу помогать чеоре та Роа…

— Еще чего не хватало, — пробурчал Роверик, впервые показав, что он видит и слышит Темершану.

— Значит, я тебе не надоела и дело в чем-то другом?

— А ты знаешь, — спросил он с тоской в голосе, — в чем разница между призраком и Покровителем?

— Представления не имею. Погоди. Ровве, ты хочешь сказать…

Призрачный ифленец пожал плечами и переместился ближе к свету.

— Это же очевидно. Я похож на самого себя, я все помню и я не могу находиться слишком уж далеко от тебя. Но сам я не понимал этого, пока Золотая Ленна не сказала. Я ей благодарен: теперь хоть все стало понятней. Ну что, в чем разница? Попробуй догадаться!

Она честно вспомнила все, что слышала от сестер об общении с Покровителями.

— Покровители — не люди и не похожи на людей. Они приходят на помощь сестрам, когда им трудно. Покровители — это тоже дети Ленны, что и люди, просто они совсем другие. Им нравится быть рядом и помогать. Но, Ровве, кроме того, что ты все помнишь и похож на человека, ты же действительно… ты всегда меня спасаешь! Извини, по про призраков я совсем ничего не знаю.

— Призраки остаются в холодном мире, если при жизни не успели исполнить какую-то клятву, которая в момент смерти имела для них самое большое значение. Или если их магически прокляли. В любом случае призраки приносят несчастье. Они не помогают.

— Тогда как случилось, что ты стал моим Покровителем? Ты же сам меня выбрал.