— Эва, оставь в покое эти вазы, — произнес Прайс, поглаживая седые усы. — Ты каждый день их крутишь вокруг своей оси, будто это какие — то священные реликвии…

Эва, полноватая женщина, которой на вид было давно за шестьдесят, резко повернулась лицом к мужу и встала руки в боки.

— Не смей мне указывать, Альберт, что мне делать! — Эва не на шутку разозлилась. — Иди и приказывай тем головорезам, которые вышагивают по периметру нашего особняка. Я и так почти никуда не выхожу из этой чертовой крепости, так что оставь меня и мои любимые вазы в покое!

— Эй, радость моя, — Альберт попытался смягчить боевой настрой супруги, — это все делается лишь для нашей с тобой безопасности…

— Да кому ты нужен, старый восьмидесятилетний хрыч! — воскликнула Эва, мотая головой. — Полвека я моталась с тобой по всей Америке, но у тебя никогда не было такой паранойи, какую я наблюдаю последние два года живя на Эритее. Сдаётся мне, что всё это признаки старческого слабоумия…

Прайс усмехнулся и, хитро прищурившись, посмотрел на жену.

— Кому я нужен? — задумчиво произнес он, словно задавая этот вопрос самому себе. — Ну, так как Мартина Вуда, который отобрал у меня моё детище — «Меридиан», уже съели черви, остаётся лишь Алан Филипс. Но с учетом того, что за спиной этого «Мясника» все силовые ведомства государства, то не стоило бы недооценивать его возможности. Если бы не общественная поддержка профсоюза ветеранов и мои связи, то нас бы давно накрыла крылатая ракета… Кстати, ты знаешь, что на днях арестовали Уэйна Орокина?

Но Эва ничего не ответила. Вместо этого она стала пристально разглядывать узор старой тысячелетней вазы, которая чудом пережила падение метеорита.

— Ты ничего не понимаешь, женщина, — произнес Альберт, не дождавшись от жены ответа. — Тем более ты нисколько не разбираешься в происходящих в этой стране событиях. Уж лучше продолжай крутить вазы, чем вдаваться в рассуждения…

Улыбнувшись, Альберт замолчал. Стряхнув пепел в рот каменной жабе, которая исполняла роль пепельницы, он посмотрел на часы и включил т-визор.

Новостной канал, как обычно, показывал счастливых граждан Акритской метрополии, достижения народного хозяйства и социологические опросы, постоянно выявлявшие стопроцентную поддержку населения в отношении государственного курса. Единственное, что омрачало всеобщее народное счастье, так это военные преступления Кайпианского союза, творимые безжалостным врагом на территории Антарктиды. Военный репортер, одетый в теплый синий комбинезон, стоял на фоне заснеженной равнины, держа в руках микрофон. Его лицо, выражающее крайнюю степень возмущения, было покрыто ровным антарктическим загаром.

— Как!?? — вопрошал репортер, взывая к зрителям. — Скажите мне, как так можно поступать с невинными детьми? Это могли сделать только изверги…

Ракурс камеры сместился немного в сторону, показывая зрителю застывшие от холода детские тела, чуть запорошенные снегом.

Прайс посмотрел на потолок и глубоко вздохнул. «Пропаганда совсем обезумела, — подумал про себя Альберт. — Она настолько оторвалась от реальности, что напрочь позабыла о том, что Антарктида не заселена. Там есть лишь две армии, которые периодически лупят друг друга в борьбе за богатые месторождения этого континента, но уж точно нету гражданских, тем более детей. Неужели население метрополии кушает этот бред? Во всяком случае, часть его не только ест это информационное дерьмо, но и активно просит добавки…»

В зал зашел пожилой дворецкий и, подойдя к Эве, протянул устройство связи. Тактично поклонившись, он произнес:

— Мадам, ваш племянник…

— Спасибо, Клаус, — Эва взяла трубку и удалилась в соседнюю комнату.

Выключив т-визор, Альберт посмотрел вслед удаляющемуся дворецкому. «Профессиональный убийца с задатками отличного кулинара, — подумал про себя Прайс, поджигая потухшую сигару. — Интересное сочетание…»

Клаус фон Эггерт был давним соратником Альберта Прайса. В те времена, когда Альберт командовал контингентом акритской армии в Южной Америке, Клаус, будучи военнослужащим, был личным поваром Прайса в ставке командования. Когда политики свернули финансирование южноамериканской компании, фон Эггерт остался рядом с Альбертом, который, прибрав к рукам брошенные активы армии, создал на их базе частную военную корпорацию, получившую впоследствии название «Меридиан». Как оказалось, способности Клауса не ограничивались одной лишь кухней. В «Меридиане» он стал лучшим из наёмных убийц, выполнявших контракты по всему земному шару.

Детство Клауса прошло в театральной труппе, гастролировавшей по всей метрополии. Его мать, одна из ведущих актрис этой труппы, с раннего возраста учила сына актерскому мастерству, надеясь сделать его продолжателем творческой династии, начало которой положил его дед — Густав фон Эггерт. Играя в театральных постановках на детских ролях, Клаус стал неотъемлемой частью бродячего театра, чья игра вызывала и смех, и слезы зрителя, в зависимости от жанра представления. Отца он не знал, а мать ничего и никогда о нем не рассказывала.

Но детство для девятилетнего Клауса кончилось тогда, когда мать, даже не попрощавшись с ним, покинула его, убежав в неизвестном направлении с каким — то богатым поклонником её разносторонних талантов. Ребенок не входил в семейные планы нового ухажера, поэтому мать, решив, что её счастье дороже собственного сына, оставила Клаусу лишь прощальную записку.

Тогда, прочитав текст, юный Клаус горько заплакал. Это был последний раз, когда он делал это искренне. Последующие слезы, которые он проронил в своей жизни, были лишь игрой, помогающей профессиональному убийце подобраться к своей жертве.

Актерское мастерство сделало из фон Эггерта мастера перевоплощений. Играя выбранные роли, он успешно выполнял контракты «Меридиана», став поистине легендой среди работников «кинжала и плаща». Когда Император Мартин Вуд обманул Альберта, прибрав к рукам его корпорацию, Клаус стал не только телохранителем четы Прайсов, но и частью их семьи, которой у него самого никогда не было. Иногда, по просьбе Альберта фон Эггерт выполнял некоторые деликатные поручения, как в случае с охраной Георга Кантора — близкого друга Прайса, когда тот договаривался о покупке кристалла Квинта с Эсмондом Мортисом. В остальное время он предавался своему хобби — кулинарии, всегда удивляя Эву и её мужа своими гастрономическими талантами.

Альберт Прайс затушил сигару, когда в зал вошла его жена, держащая в руках устройство связи.

— Звонил Гектор, — произнесла Эва. — Он прилетел на Эритею из столицы сегодняшним рейсом. Вечером будет у нас. И не забывай, Альберт, у мальчика горе…

— Горе? — хмыкнул Прайс, надув щеки. — Я изначально был против этого брака. Эта… Как её?

— Мила, — напомнила ему Эва.

— Точно, — Прайс кивнул головой. — Эта размалеванная гламурная курица вдруг возомнила, что может летать…

— Прекрати, — строгим тоном произнесла Эва, — и не смей так говорить при племяннике! Я тоже была не в восторге от его выбора, но сердцу не прикажешь…