Пока я готовилась в своем гостиничном номере, я включила канал Си-эн-эн и увидела сюжет про колумбийского мужчину, который жил и работал в Соединенных Штатах и поэтому не видел своего маленького сына уже полтора года из-за ограничений на поездки между двумя странами. Благодаря администрации президента Обамы ограничения были сняты, и отец и сын смогли воссоединиться. Вслед за этими переменами мы предложили начать переговоры с правительством Кубы о восстановлении прямого почтового сервиса и о сотрудничестве по иммиграционным процессам. В преддверии этого саммита в Гондурасе кубинцы приняли мое предложение. Соединенные Штаты действовали в соответствии с обещанием президента о начале новых шагов. Однако принять Кубу в ОАГ без серьезных демократических реформ в этой стране было плохой идеей.

В течение пятидесяти последних лет Кубой руководил коммунистический диктатор Фидель Кастро. Он и его режим отрицали фундаментальные свободы его народа и права человека, репрессировали инакомыслящих, контролировали экономику и работали над распространением «революции» в других странах региона и за его пределами. Несмотря на преклонный возраст и ухудшающееся здоровье, Кастро и его брат Рауль продолжали пользоваться абсолютной властью на Кубе.

С 1960 года США установили полное эмбарго против острова в надежде отстранить Кастро от власти, но это только предоставило ему возможность обвинить нас во всех экономических бедах Кубы. В конце 1995 года администрация президента Клинтона предложила Кастро негласные переговоры, чтобы изучить возможность улучшения отношений. Переговоры были в самом разгаре, когда в феврале 1996 года кубинские ВВС сбили два небольших гражданских самолета. Погибли четыре члена экипажа. Самолеты принадлежали группе кубинских эмигрантов, проживавших в Майами и называвших себя «Братьями во спасение». Они периодически совершали полеты с тем, чтобы разбросать над Кубой листовки с критикой режима Кастро. Мой муж назвал этот инцидент «вопиющим нарушением международного права». Совет Безопасности ООН осудил действия Кубы. Конгресс США большинством голосов и при двухпартийной поддержке принял решение об усилении эмбарго против Кубы. Любые изменения этого решения требовали одобрения конгресса. Этот опыт научил меня всегда быть настороже, когда речь идет о братьях Кастро.

Поскольку братья Кастро были непримиримыми противниками любых демократических принципов, закрепленных в уставе Организации американских государств, и нисколько этого не скрывали, было непонятно, каким образом их членство в ОАГ могло положительно отразиться на демократических процессах или на деятельности ОАГ. На самом деле, учитывая традицию принятия решений путем консенсуса, это могло дать Кубе эффективное право вето при проработке важных региональных вопросов.

Братья Кастро, отсутствуя на форуме в Гондурасе, не могли лично отстаивать свои интересы. На самом же деле они не выразили никакой заинтересованности в присоединении к ОАГ. Их позицию защищали власти Венесуэлы во главе с Уго Чавесом (хотя кубинское руководство пользовалось широкой поддержкой со стороны и других своих сторонников). Диктатор, постоянно занимавшийся самовосхвалением, который был скорее обузой, чем реальной угрозой, Чавес на протяжении многих лет плел интриги против Соединенных Штатов, подрывал основы демократии в своей собственной стране и во всем регионе. Он был в значительной мере воплощением того негативного в истории региона, которое эта часть мира стремилась преодолеть. Чавес подавил в Венесуэле политическую оппозицию и свободную прессу, национализировал компании и завладел их активами, растранжирил нефтяное богатство страны, настойчиво вел страну к диктаторскому типу правления.

В апреле на Саммите Америк пути президента Обама и Чавеса пересеклись. Чавес казался весьма обрадованным представившейся ему возможностью пожать руку президенту Обаме. Он устроил настоящее шоу из вручения президенту подарка как жеста доброй воли. Это оказалась книга об американском империализме и эксплуатации в Латинской Америке — так что жест оказался не очень уместным.

Я постоянно выступала с критикой в адрес Чавеса и защищала тех в Венесуэле, кто находил в себе достаточно мужества, чтобы противостоять ему. Я старалась также воздерживаться от упоминания того, что могло бы дать Чавесу повод кичиться своими деяниями и разъезжать по всему региону с высоко поднятой головой, жалуясь на давление и издевательства со стороны США. Как-то, выступая на венесуэльском телевидении, он развлекал огромную толпу, распевая: «Хиллари Клинтон меня не любит… да и я ее не люблю» — на мотив популярной местной песни. С этим было трудно поспорить.

Мой день в Гондурасе начался с раннего завтрака с министрами иностранных дел из стран Карибского бассейна. Нам нужно было многое обсудить, в первую очередь планы по обузданию возрастающего насилия под воздействием наркотиков и расширению сотрудничества в области энергетики. Большинство стран Карибского бассейна испытывали крайнюю нехватку энергоносителей и были подвержены воздействию последствий изменения климата, повышения уровня моря в экстремальных погодных условиях. В этой связи они стремились к сотрудничеству с нами, чтобы найти решение данных проблем. И, конечно, разговор зашел о Кубе.

— Мы с нетерпением ждем того дня, когда Куба сможет вступить в ОАГ, — заверила я министров. — Однако мы считаем, что членство в ОАГ должно сопровождаться принятием на себя определенной ответственности. И ради нашей взаимной выгоды и процветания мы обязаны поддерживать наши стандарты демократии и управления, которые принесли так много успехов в нашем полушарии. Это не ради прошлого, но ради будущего и сохранения верности основополагающим принципам нашей организации.

После завтрака следовало главное событие — Генеральная Ассамблея ОАГ.

Генеральный секретарь Хосе Мигель Инсульса, чилийский дипломат, и президент Селайя, хозяин мероприятия, провели нас в зал и предложили всем министрам сфотографироваться, сделать, так сказать, «семейную фотографию». Многие ли из этих лидеров будут вместе с нами отстаивать демократические принципы организации?

Ключевую роль в данном вопросе играла Бразилия. Под руководством президента Луиса Игнасио Лулы да Силвы Бразилия превратилась в крупного игрока на мировой арене. Лула, как известно, являлся бывшим харизматичным профсоюзным лидером, избранным на пост президента в 2002 году. Он был воплощением новой Бразилии, которая могла гордиться тем, что ее экономика является одной из самых динамично развивающихся в мире, что в стране быстро растет количество людей среднего класса. Экономический рост Бразилии, возможно, более, чем какой-либо другой страны, символизировал трансформацию Латинской Америки и ее многообещающее будущее.

Когда я в качестве первой леди впервые побывала в Бразилии в 1995 году, это была еще относительно бедная страна с неустойчивой демократией и значительным экономическим неравенством. Годы военной диктатуры и левых повстанческих движений сменились чередой слабых гражданских правительств, которые не смогли обеспечить народу больших результатов. Преобразование Бразилии началось с избрания президента Фернанду Энрике Кардозу, инаугурация которого состоялась за несколько месяцев до моего визита. Он привел экономику страны в движение, а его жена, Рут, опытный социолог, учредила агентство по сокращению масштабов нищеты и обеспечению денежных переводов для улучшения жизни женщин и бедных семей, которые предоставлялись им на определенных условиях. На посту главы государства Кардозу сменил пользовавшийся широкой популярностью Лула да Силва, который продолжил его экономическую политику, расширив систему социальной защиты для сокращения масштабов нищеты и снизив на 75 % ежегодные темпы уничтожения тропических лесов Амазонки.