подруги с детства. Жили в одном доме, Соколовы на четвёртом этаже, Ленковские — на шестом. Одного года рождения, Лиза — апрельская, Ольга — июньская. В один детский садик ходили. В одной школе учились, пять лет сидели за одной партой. Позже, когда Лиза переехала во Францию, Ольга не раз ездила к подруге в гости. Лемье звонил, просил помочь с оформлением документов на выезд Ленковской за границу, что я и делал с превеликим удовольствием.

Время шло, девочки превратились в девушек. Настал черёд обмена секретами, и полетели в оба конца письма, которые прежде, чем достичь адресата, попадали ко мне на стол. Так Ольга узнала о завещании прадеда Лизы. Я же узнал о том, что француженка намерена заняться поискам реликвий старинного рода.

Проблемы начались, когда Элизабет исполнилось восемнадцать. Было вскрыто завещание, из которого стало ясно, какой сюрприз приготовил прадед правнучке.

Поиски кода начались на следующий день. Ольга не вылазила из архивов. Элизабет пыталась отыскать секрет в бумагах предков.

Обмен информацией, строчка за строчкой, буква за буквой- все это помогало понять, чем руководствовался Андрей Соколов, кодируя завещание.

Я помню день, когда Ольге пришла идея прочесть документ в зеркальном отражении. Восторгу не было предела.

Поймав взгляд Ольги, Богданов попытался удержать его, но Ленковская, покрывшись красными пятнами, отвела глаза в сторону.

— Теперь вы знаете всё, — поспешил на помощь Ольге Гришин. — Что не только развязывает руки, но и даёт право объединить усилия. Вы, передав архив, получаете деньги. Мы отвозим бумаги в Париж и в торжественной обстановке вручаем Лемье. Все довольны, все смеются!

— По поводу, что все смеются, это вы правильно заметили. Что касается — довольны? Я не стал бы спешить, особенно с выводами.

Рука Гришина потянулась к лежащему рядом разводному ключу.

— Возникло подозрение, — не обращая внимания на возникшее в действиях Гришина напряжение, продолжил Богданов, — А не решил ли господин полковник вместо партии в шахматы сыграть в дурака.

— Можно без сравнений?

— Можно. Прикрывшись дружбой с Лемье, вы, господин Гришин, решили завладеть архивом самостоятельно. Выждав момент, громила ваш, тот, что стоит возле входа, должен будет набросить мне на шею удавку. Дальше проникновение в сейф, извлечение архива. На закуску, взрыв бытового газа, дабы не оставлять ни свидетелей, ни улик.

Поднятая вверх рука с зажатым в ладони разводным ключом стало для Ильи что-то вроде сигнала: «Осторожно — нападение».

Полный решимости взгляд полковника заставил Богданова вскочить и, сделав шаг в сторону, кинуться к смотровой яме.

Илья уже был возле лестницы, когда что-то тяжёлое, ударив в спину, сбило с ног.

Отлетев в сторону, Богданов не сразу понял, что это было, и только оглянувшись, увидел лежащее рядом колесо. Охранявший вход в гараж Григорий, подобно метателю лассо, кинул его в направлении Ильи, угодив точно в спину.

Понадобились секунды, чтобы Богданов смог понять, в каком оказался положении. И тут же удар ботинка в бок отбросил к центру гаража. Пронзившая тело боль застлала глаза.

Стиснув зубы, Илья сжался в комок, чтобы хоть как-то усмирить разгорающийся в боку пожар. Руки инстинктивно сдавили место удара, но организм требовал воздуха. Вдох, грудная клетка разошлась, и боль вновь прожгла тело насквозь.

Сколько пролежал без сознания, Богданов не знал. Возможно, минуту, возможно, две.

Открыв глаза, первое, что увидел, были носки начищенных до блеска ботинок. Чья — то рука, схватив за волосы, потянула голову вверх.

Уже будучи в полусогнутом состоянии, перед глазами промелькнули лацканы пиджака, голубая в полоску рубашку, тёмно-синий в горошек галстук.

За волосы Богданова держал Гришин.

Инстинкт самосохранения сработал автоматически. Рука соскользнула при первом же движении плеч. Оставалось нанести удар головой в лицо, и можно было считать — половина дела сделано.

Шанс умер вместе с прижатым к затылку дулом пистолета. Ещё через мгновение над ухом прозвучал щелчок предохранителя, предупреждающий — дёрнешься, и ты труп.

Понимая, что предпринимать что-либо бесполезно, Илья, подняв руки вверх, застыл в повиновении.

— Что дальше?

— Дальше будешь делать то, что прикажу я, — спокойно без суеты в голосе, проговорил Гришин.

Представив себя с дыркой во лбу, Богданову ничего не оставалось, как произнести то, чего жаждал услышать полковник.

— Кто против?

— Ты.

— Я? — Илья развёл руки в стороны. — Да вы что? Вглядитесь в мои глаза. Перед вами сама покорность.

— Слушай меня, покорность, — выдохнул Гришин, глянув на стоявшего за спиной Ильи Григория. — Сейчас ты, я и Григорий спустимся в смотровую яму. Ты наберёшь коды замков, после чего вместе с нами войдёшь в хранилище.

— Трое не поместятся.

— Хорошо. Войдём вдвоём, ты и я. Как только архив перекочует из сейфа в гараж, мы тихо, не причинив вреда ни тебе, ни твоим родным, покинем дом, а через некоторое время и Никольское.

— А если не соглашусь?

— Не только согласишься, но и будешь умолять, чтобы мы не передумали.

— С чего бы это?

— С того, что один звонок по телефону покроет твою душу мраком.

Ткнувшее в затылок дуло пистолета заставило Богданова сделать шаг вперёд.

Подойдя к сейфу, Илья глянул на часы. До включения устройства «возгорание» оставалось чуть больше трёх минут.

Рой круживших в голове мыслей начал атаку на мозг.

«Попытаться потянуть время? Сработает механизм- сгорит архив. Кому от этого будет лучше? Никому. Гришин такой подлости не то что не простит, придумает что-нибудь этакое…»

— Чего замер?

Уткнувшееся в спину дуло заставило пройти вперёд.

Подойдя к решётке, Илья, глянув на часы, решил, — пришло время поставить в известность о взрыве.

— Надо спешить, — произнёс он, — через две с половиной минуты рванёт так, что мало не покажется.

— Так открывай же, — подскочив к решётке, Гришин схватился за чугунный переплёт.

Набрать код из шести цифр не составило труда. Впустить в сейф полковника означало проститься с архивом, а заодно и с желанием отомстить за смерть отца и гибель Соколова.

Выбора не было. Ставить под удар жизнь матери, тётки, да и свою тоже не имело смысла.

Войдя в сейф, Илья произнёс: «Осталась минута».

— Отключай, — взревел Гришин.

Почувствовав дрожь в коленях, Илья начал лихорадочно тыкать пальцами в кнопки. Оставалось сорок секунд, когда Илья ударил по клавише с надписью «ввести код в действие».

Механизм не сработал.

Лихорадить начало так, что Богданов с трудом попадал пальцами в кнопки.

Тридцать секунд… Вновь ничего. Таймер издал первый, похожий на сирену сигнал.

Полковник с Григорием кинулись к выходу.

Мелькнувшая мысль: «Что делать?» получила продолжение в попытке набрать код ещё раз.

Повторный сигнал сирены прозвучал, подобно звонку с того света.

Понимая,