Совпадение казалось слишком неправдоподобным, чтобы действительно быть таковым. Николь Эйвон, хорошенькая двадцатипятилетняя журналистка, каждое утро дотошно просматривавшая газеты, поспешила подчеркнуть красной гелевой ручкой сенсационный заголовок статьи:

«Десять миллионов утекают из рук богатой вдовы в карман незнакомки».

По телу пробежал холодок: это было одно из тех ощущений, которые обычно не обманывали, – похоже, она напала на стоящую тему. Дело в том, что случай Глории Симпсон, статья о которой занимала добрых полполосы на пятой странице «Вест-Палм-бич пост», разительно напоминал три других происшествия, недавно привлекших ее внимание.

«Нет, – подумала она, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением, – это не может быть простой случайностью! Четыре довольно запутанных дела о наследстве менее чем за два месяца».

Возможно, ей наконец удалось ухватиться за ниточку. Журналистское расследование даст материал для большой статьи, которая сделает ее знаменитой. Или, во всяком случае, принесет ей известность. И тогда с безвестностью и прозябанием в убогой квартирке на углу 14-й стрит и бульвара Вашингтон, куда проникал шум Саут-бич, будет покончено. Это точно.

Николь и ее муж Роджер Мак-Дональд перебрались сюда пять лет назад. Поначалу она рассматривала это жилье как временное пристанище – на год-два, не больше. «Подождем, вдруг подвернется что-нибудь получше», – заявляла она своим недоумевавшим подругам, для которых отнюдь не было секретом ее явное пристрастие к роскоши.

Но порой события развиваются куда медленнее, чем нам хотелось бы. В голове Николь теснились грандиозные планы, а вот запас терпения явно подходил к концу…

Молодая женщина все еще не переоделась – атласная черная пижама подчеркивала блеск ее белокурых волос. Сидя на старой софе, она пила третью чашку кофе. Утреннее солнце своим сиянием затушевывало невообразимый беспорядок гостиной, утопавшей в журнальных завалах.

Как обычно, Николь встала в шесть часов (амбиции побуждали ее подниматься спозаранок), чтобы до ухода в редакцию «Майами Геральд», где вот уже четыре года она работала как каторжная в качестве репортера криминальной хроники, бегло просмотреть пять или шесть газет, доставленных с утренней почтой.

Отодвинув чашку, Николь поправила непослушную прядь волос, каждые две минуты спадавшую на очки в круглой оправе и задорно вздернутый нос. Затем она принялась внимательно перечитывать статью.

История Глории Симпсон была разительно схожа со случаем Луизы Дюпон, двадцатилетней наследницы крупного состояния. Несколькими неделями раньше ее имя мелькало на первых полосах местных газет.

Упомянутая Луиза Дюпон была неприятно удивлена, узнав, что ее отец, внезапно скончавшийся во время морского круиза на борту романтического судна «Корабль Любви», завещал двести миллионов некоему благотворительному фонду «Сенон», оставив ей лишь виллу в Палм-бич – всего-навсего! – и смехотворное месячное содержание в размере… двадцати тысяч долларов! Что и говорить – богатые тоже плачут!..

Николь на секунду задумалась, механически потряхивая гелевой ручкой, будто это колокольчик, на звук которого должны слететься умные мысли.

Внезапно она ощутила уверенность: эти случаи явно были связаны некой таинственной красной нитью. Пока неясно, какой именно, но ее интуиция подсказывала, что эта связь существует.

Короче, оставалось лишь нащупать ее.

Журналистка принялась рассматривать помещенные в статье фотографии. На одной из них перед роскошным домом стояла Глория Симпсон, шестидесятилетняя дама с приветливой улыбкой и совершенно седыми волосами. По контрасту с сединой ее лицо – гладкое, практически без морщин – на редкость хорошо сохранилось. Казалось, она совершенно не стремится выглядеть сказочно богатой женщиной. На другом снимке она, на сей раз в элегантном бальном платье, позировала в просторном салоне резиденции «Инди-Крик» на фоне импозантного мраморного камина. (Снимок был сделан на благотворительном вечере, незадолго до смерти ее мужа.)

Скандал, о котором писали утренние газеты, разразился в связи с тем, что муж миссис Симпсон якобы завещал десять миллионов долларов какой-то Марии Лопес. Никто в семье не ведал о существовании этой тридцатипятилетней красотки, однако она присутствовала на чтении завещания, на которое была официально вызвана нотариусом. Что и покоробило достопочтенную миссис Симпсон.

Кто же была эта вульгарного вида женщина, посмевшая в столь торжественных и печальных обстоятельствах, как чтение завещания, появиться неподобающе одетой? Присутствующие с первого взгляда решили, что ее наряд годится скорее для светского приема или коктейля – светлое платье с глубоким декольте, туфли со стразами на шпильках, яркий макияж.

В своем завещании мистер Симпсон ни единым словом не пояснил, что связывало его с этой Марией Лопес. Он только указал, что ей должны выплатить десять миллионов наличными. Что, по правде говоря, было не так много по сравнению с завещанным жене состоянием, оценивавшимся в четыреста миллионов долларов. Но даже если бы он оставил этой незнакомке с ее вызывающей внешностью всего лишь тысячу долларов, потрясение миссис Симпсон вряд ли было бы меньшим.

Разумеется, ход ее мыслей был вполне предсказуем – то же пришло на ум всем остальным: Мария Лопес была любовницей ее мужа!

Глории Симпсон казалось, что она бредит или, скорее, ей снится кошмар.

Не в состоянии выйти из замкнутого круга, она терялась в догадках: каким образом ее преданный супруг – а она свято верила, что он был таковым, – умудрился завести любовницу? Еще более странным выглядело появление имени Марии Лопес в таком официальном, почти неоспоримом документе, как завещание ее мужа.

Доктор Трамп, адвокат покойного, выразил Глории Симпсон сожаление в связи с тем, что события приняли подобный оборот. Однако случившееся его не слишком удивило: на протяжении долгой карьеры ему довелось немало повидать. Завещания богачей были просто начинены сюрпризами, и зачастую чтение документа производило эффект разорвавшейся бомбы. Адвокат не раз становился свидетелем того, как некогда сплоченные семейства оказывались на грани внезапного и бесповоротного распада! И все из-за мелких грешков, хотя порой завещания граничили с явной несправедливостью. Исполнение последней воли усопшего довольно редко способствовало укреплению семейного единства. Случай с завещанием господина Симпсона в этом смысле был вполне характерен.

Обычно при чтении завещания – особенно когда дело касается людей состоятельных – присутствуют только близкие родственники. Однако на сей раз в приемной адвоката собралась целая толпа журналистов, поджидавших вдову покойного миллионера. Впрочем, вдова отказалась от каких бы то ни было комментариев. Так же как и Мария Лопес. Тем не менее, похоже, произошла утечка информации, потому что журналисты забросали молодую женщину недвусмысленными и, мягко говоря, обескураживающими вопросами: