Гонконг, 1880 год

Беда случилась около полуночи. Женщина едва держалась на ногах, перебрав шампанского, под руки ее держали мужчины, хотя ни один, судя по всему, ее не интересовал. Фин стоял, прислонившись к стене с бокалом бренди в руках, голова у Фина раскалывалась от боли. Он наблюдал за женщиной — она рассеянно оглядывала толпу. Свет фонарей из красной бумаги у входа в зал отбрасывал кровавый отсвет на светлые волосы женщины. Обнаружив Фина, женщина улыбнулась.

"Мне конец, — мрачно подумал Фин. — Хоть вешайся".

Фин отдал бокал проходившей мимо служанке, китаянке. Она держала поднос на кончиках пальцев, направляясь к выходу. Господи, как ему хочется убраться из Гонконга! Весь цвет общества собрался здесь нынче вечером, за исключением губернатора и американского консула, а это означало, что арест неизбежен. Его работа здесь закончена, но Ридленд запретил ему отплывать до завтрашнего вечера. Он ушел, чтобы проверить кое-что для него. "Важен результат, Гренвилд. Можете гордиться своей работой, вы чертовски талантливы".

Гордиться, размышлял Фин. Гордится ли пес тем, что следует по пятам за своим хозяином, размышлял он. Цепь у него на шее достаточно тугая, затягивается или отпускается по команде Ридленда, независимо от того, готов ли он лизать руку хозяина. И если важны только результаты, сейчас ему следовало бы уйти. Будут другие агенты, которым он так же безразличен, как и они ему, им и придется разбираться с последствиями. Не его дело наблюдать, что будет дальше.

Он окинул взглядом зал. Мисс Мастерс направлялась прямо к нему. Напрасно он флиртовал с ней. Мисс Мастерс не привыкла, чтобы поклонники бросали ее, и, казалось, была заинтригована.

Ее поведение ошеломило ее спутников. Сначала одного, потом другого оттолкнули вальсирующие пары. Девушка, казалось, этого не заметила. Эта забывчивость, вероятно, была ей на пользу, пока. Имея отчима Джеральда Коллинза, она не выиграла бы от слишком большой проницательности. Вещи, которые она могла узнать, лишили бы ее сна, который так полезен для красоты. Но глупышке предстоит проснуться в новом для нее мире. Как только Коллинз окажется под стражей, ее поклонники разбегутся, словно крысы с тонущего корабля. Ее мать, возможно, попытается покончить с собой. Обе женщины очень скоро поймут, каково это, когда у тебя нет выбора. Семья матери с ней не разговаривает, ни одна из женщин не умеет зарабатывать на жизнь. Конечно, они могли бы продавать свою красоту, но она не переживет грубого обращения.

Эти мысли омрачили настроение Фина. Теленок в ярме, беспокоящийся о двух овечках, ведомых на заклание, — это скверная шутка. Ему нет дела до этих женщин, а казнить себя за то, что он не может ничего предотвратить, не пойдет на пользу ни им, ни ему. Фин повернулся и вышел.

Смех и шум голосов наполняли главный холл. Он работал локтями и плечами, пробираясь к сумрачному коридору, где фонари слабо мерцали в окнах, открытых для влажного ветерка. Гонконг влажный и зеленый, благоухающий цветами после вечернего шторма; от проклятого города пахло, как от дебютантки на первом балу.

— Мистер Монро!

Она последовала за ним? Фин обернулся. Девушка остановилась в нескольких шагах от него, под аркой из красной и черной черепицы. Как она может так быстро двигаться в этом наряде, недоумевал он. Платье было такое обтягивающее и узкое, низко вырезанное на спине, из небесно-синего шелка, который, очевидно, должен был подходить к цвету ее глаз. Ошибка, по его мнению. Глаза у нее были такого ни на что не похожего оттенка, что на самом деле не требовалось ничего подчеркивать. В сочетании с шелком они сверкали до неприличия ярко.

Фин мог понять, почему общество Гонконга расходилось во мнении о ее красоте. Ее яркие краски граничили с безвкусицей.

— Добрый вечер, — сказал он.

— Мистер Монро, — повторила девушка, шагнув вперед. Голос у нее был определенно торжествующий, как будто его имя было ответом на загадку, мучившую ее некоторое время. Капелька пота скатилась по изящной линии ее ключицы, это приковало к себе его взгляд. Фин не понимал, почему у его тела настолько дурной вкус, что оно очаровано ею. Она выглядела хрупкой, а он мужчина не мелкий.

— Как вам вечер? — спросила она. — Надеюсь, вы не собираетесь уходить?

Фин изобразил улыбку.

— Вечер очень хорош, — сказал он. — Нет, не собираюсь. Только хочу кое-что забрать из своей комнаты. — Он помолчал, дав ей возможность извиниться. Конечно, она ею не воспользовалась. — А вы, мисс Мастерс? Кажется, вы наслаждались обществом…

— Ах, благодарю! Я действительно наслаждалась. Счастлива, как моллюск во время прилива. Но как я сказала моим английским друзьям… — Она оглянулась через плечо, как будто только теперь поняв, что оставила их в бальном зале. Снова обернувшись лицом к нему, она как-то умудрилась споткнуться. Попытавшись удержаться на ногах, она уткнулась лицом ему в грудь.

Фин удержал ее за плечи. От нее пахло как из винной бочки, а когда глаза у нее округлились, то он почувствовал, будто ему дали кулаком под дых. Такой странный цвет. Он не стал бы оспаривать ее красоту, но предпочитает, чтобы женщина выглядела как женщина. С ее светлыми волосами, огромными глазами и крошечной фигуркой мисс Мастерс больше напоминала фарфоровую куклу. Впрочем, вела себя она не так. Куклы молчат, она же болтает без умолку. Он знал способ, как заставить ее замолчать.

Эта девушка сводит его с ума. Фин отодвинул ее от себя более резко, чем нужно.

— Берегитесь, — сказал он.

Она выгнула дугой бровь:

— Беречься чего?

Нападать на мужчин в сумрачном коридоре. Возлагать надежды на незнакомца.

— Потерять равновесие. Споткнетесь, и люди подумают, будто вы пьяны.

Она взмахнула ресницами:

— А это запрещено?

Фин вздохнул. Даже если бы обстоятельства не обернулись против нее, она все равно умудрилась бы разрушить свою жизнь. Ее маленький светский мир пахнет духами и нежен, как сливки, но в нем действуют свои правила, а она, того и гляди, нарушит их. — Не думаю, что это запрещено. Во рту у Фина пересохло. Голова от боли раскалывалась, что было весьма некстати. Головная боль, видимо, как-то связана с ней. О чем он говорил? Ах да.

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы вас сочли алкоголичкой.

— Напрасно вы так говорите, мистер Монро. Я пью только шампанское, а это весьма респектабельно! Если даже я выпила лишнего, так это просто от скуки.

Фин рассмеялся. Он уже готов был поверить, что девушка просто притворяется легкомысленной, но она не притворялась, а улыбалась искренне и непринужденно.

— Может быть, развеете мою скуку? — Она остановила взгляд на губах Фина. И Фин перестал смеяться. — Мистер Монро, — тихо произнесла Минна, — у вас такие соблазнительные губы.