Voka Rami

Перерожденные. Квадриптих 1

Цивилизационный прорыв и социальные последствия

Срез первый

Снов не было… А откуда им было взяться, если сил хватило только для того, чтобы переместить своё бренное уставшее тело из лаборатории в комнату отдыха, с трудом добраться до дивана и рухнуть в его объятия, не снимая ни обуви, ни халата. Горизонтальное положение и расслабление мозга — всё, что требовал измученный организм. А когда получил, то сразу нырнул в чернильную пустоту, приносящую долгожданный спасительный отдых.

— И долго ваше сиятельство будет дрыхнуть в то время, как пытливые умы готовы совершить прорывное открытие! Вставай, лежебока! Даю пять минут на разгон крови, желательно в большей степени в мозг, и жду тебя на рабочем месте, так некстати покинутом вашей персоной.

Глаза решительно отказывались открываться, а упомянутая в зове ходячего и разговаривающего, причём очень громко, «будильника» кровь совсем не горела желанием куда-либо двигаться.

Но раз начальство требует — необходимо подчиняться. Кроме того, профессор — неплохой человек, и именно он санкционировал переоборудовать помещение рядом с лабораторией в комнату отдыха для инженеров с «ненормальной работоспособностью и зашкаливающими амбициями». Таких в его научном подразделении двое: я и Сейя. Причём последний, видимо, уже на ногах и трудится во благо человечества.

Единственным положительным моментом в подготовке тела к рабочему состоянию было то, что надевать обувь и спецодежду не требовалось: в них я и уснул.

В лаборатории я появился, конечно, не через пять минут: утро есть утро, и даже, если оно начинается вечером, требует проведения некоторых особенных церемоний.

— Поздравляю! Артур подписал разрешение на проведение эксперимента, — с порога оглоушил меня Сейя, сияющий, как только что взорвавшаяся сверхновая.

— Быть не может, — скептически заметил я и, потягиваясь, зевнул.

— Трудно было, но ваш покорный слуга, петляя по коридорам власти и кланяясь толстолобым бюрократам в погонах и без оных, справился с возложенной на его хрупкие профессорские плечи практически невыполнимой задачей, — не глядя на меня, сказал Артур. — Как раз сейчас занимаюсь последней проверкой параметров поля, и завтра можно начинать эксперимент.

— Кто подопытный? — поинтересовался я.

— Какой-то бедняга с рудоперерабатывающего комплекса Элау, — быстро ответил профессор. — Произошёл взрыв. Десять жертв. Один выжил, но на грани. Вот с ним мы и будем работать. Нельзя так говорить, но инцидент произошёл вовремя: я как раз вчера вечером подписал бумаги. Теперь у нас есть и материал, и юридически подтверждённое разрешение на проведение эксперимента.

— Что-то не понял: вчера подписали, а сегодня уже материал готов? — удивился я, пытаясь спросонья связать воедино хлынувшую в мозг информацию. — Когда рвануло-то у них?

— Два часа назад. И хватит стоять, выпучив на меня глаза. Здесь работаю я один?! — зло зыркнул в мою сторону профессор. — С тебя проверка матрицы параметров фотонного потока и его стабильности.

— Вчера этим занимался, — лениво отмахнулся я.

— И сегодня займешься тем же самым, но с большим рвением, — недовольно поморщился профессор. — Брысь на рабочее место, и больше не раздражай меня.

— Не спорь, сам знаешь, чем нам грозит срыв эксперимента, — сказал мне Сейя и, посмотрев на профессора взглядом полным восхищения, добавил. — Иди работать.

— И это правильно, — тут же откликнулся профессор и воздел кверху свой указательный палец. — Параллельно можешь хлебнуть кофейку, а то глаза у тебя, как у поселенца планеты, показатель светимости на которой выше нормы, эдак, раза в два. — Ухмыляясь во весь рот, сказал он, обращаясь уже лично ко мне.

— Вам бы всё смеяться. Нет бы, пожалеть бедного сотрудника, — обречённо вздохнув, шутливо произнёс я.

— Семён, времени осталось в обрез, — перейдя на серьёзный лад, сказал Артур и провёл рукой по горлу. — Материал уже в пути. И завтра от результата нашей работы жизнь, привычная наша жизнь, может измениться навсегда.

— Хорошо, — согласился я. — Понял. Шутки в сторону. Я пошёл за кофе. Вам налить?

— Чашечку, — отозвался тут же подобревший профессор и двумя пальцами показал уровень, до которого ему следовало наливать кофе.

— А тебе, Сейя? — спросил я друга, уже разливая кипяток по грязным, местами в коричневых разводах, кружкам.

— Навсегда… — будто пробуя на вкус, уже в третий раз пробормотал тот себе под нос одно и то же слово. Спустя минуту, видимо, оставшись довольным, Сейя посмотрел на меня и, улыбнувшись, произнёс. — Не откажусь.

Срез второй

«Он мне изменяет!» — набатом прокатилась мысль в голове Майи. — «Постоянно задерживается на работе, даже ночует иногда в офисе! Эти повторяющиеся длительные командировки! Он перестал меня целовать! И даже смотрит не так ласково, как раньше! Конечно, куда мне до молодых! Мне уже тридцать пять, и я не так красива и стройна, как в двадцать! Он мне точно изменяет!» — сжала она зубы и зло, зыркнув в сторону коридора, прошептала:

— Вернётся домой, я ему устрою!

— Мама! — к Майе подбежала её восьмилетняя дочурка. — А дяди говорят, что теперь люди стали вечными! И умирать больше никто не будет! И можно оставаться всегда молодыми! Ну, если захочешь, конечно… А можно, когда мне исполнится двадцать я больше не буду стареть? — затараторила она.

«И она туда же…» — вздохнула Майя и, ласково погладив дочку по голове, произнесла:

— Нет, Тонечка, люди живут, стареют и умирают… Помнишь в позапрошлом году к нам приезжала твоя бабушка. Пройдёт время, и я стану такой, как она, а ещё через время — и твоя очередь подойдёт.

— Ну, мама… — с обидой в голосе протянула дочка. — Дяди сказали, что теперь жизнь нашего общества изменится. И каждый сможет решить, как ему поступать, если ему не нравится его тело, или в случае гибели. — Тоня с интересом и даже некоторым превосходством посмотрела на маму. «Конечно! Она сегодня узнала то, чего не знают родители! Им нужно больше смотреть голотор и чаще навещать ГИС».

— Ты опять сидела в ГИСе? — с укором посмотрев на дочку, спросила Майя. — Там и не такое напишут. Ты же знаешь, что в сети часто появляются неподтверждённая информация, а кто-то не стесняется афишировать откровенную фантастику.

— Пойдём, включим голотор, и ты увидишь, что я права, и в ГИСе пишут правду, — обиделась Тоня и потянула Майю в свою комнату.

Голопроектор занимал большую часть комнаты дочки: два квадратных метра одной из стен и ещё полтора свободного пространства пола. Прямо напротив голотора стояла кровать-чердак, в нижнем ярусе которой располагался маленький «офис» Тони: рабочий стол, тумбочки с яркой