Каждый прожитый день становится достоянием истории. Но мы не задумываемся об этом… Мы не задумываемся и о том, что каждый наш поступок оставляет след. И за каждый — худой или добрый — воздается. Воздается либо при жизни, либо после нее.

Именно об этом наш роман.

… В марте этого года в кабинет директора Агентства журналистских расследований вошел человек. Человека зовут Владимир Викторович Мукусев и его лицо знакомо всему взрослому населению бывшего СССР — кто из нас не смотрел в конце восьмидесятых — начале девяностых программу «Взгляд»?

Владимир Мукусев принес папку с документами, которые относятся именно к тому времени. С этой папки и начался роман «Изменник». В основе сюжета — факты, история исчезновения в воюющей Югославии двух журналистов ЦТ — Виктора Ногина и Геннадия Куринного…

Роман о войне и предательстве. Предательстве, совершенном государством по отношению к семьям погибших ребят.

Владимир Мукусев инициировал в Верховном Совете РФ, депутатом которого он был, расследование этой трагической истории. Нет смысла пересказывать в коротком авторском предисловии, как развивались события — вы все прочитаете сами. Но… но когда Мукусев добрался до истины и обнародовал ее… Его ошельмовали, обвинили в желании «восстановить уходящую популярность». Травля — с подачи некоторых чиновников от телевидения (мы не называем их имен) — продолжалась почти десять лет. Фактически он столкнулся с уродливой (в российском варианте) практикой запрета на профессию, профессию журналиста. Сегодня стало понятно, что Мукусев был прав. И вот, спустя десять (!) лет после тех событий Академия проблем безопасности обороны и правопорядка наградила Владимира Мукусева дипломом и медалью за проведенное в 93-м году расследование. Журналист Владимир Мукусев стал лауреатом премии имени Ю. В. Андропова. Но на телевидении шельмование не кончается до сих пор.

А тела Виктора Ногина и Геннадия Куринного по-прежнему лежат в Сербской земле… Предательство продолжается.

«Изменник» — художественный роман. Мы позволили себе некоторые отступления от фактов. Но, кажется, сумели передать эмоциональный накал тех событий.

Однако, хотя все наши герои имеют реальные прототипы, не следует ставить знак равенства между реальным человеком и его литературным воплощением.

Мы благодарны людям, которые помогали нам работать над этой книгой — среди них дипломаты, сотрудники СВР и ГРУ, политики. Мы не перечисляем их поименно потому, что многие из них не хотели бы «светиться». Но без помощи этих людей «Изменник» был бы беднее. Спасибо всем, спасибо.

Эту книгу мы посвящаем памяти журналистов, погибших при исполнении своего долга.

Вечна спомен, братушки… Вечна спомен.

Андрей Константинов, Александр Новиков.

В советский гарнизон под Алихелем их забросили вертушкой. Их было пятеро: двое офицеров, военный врач, возвращающийся из отпуска, и два журналиста — съемочная группа ЦТ. Оператор остался в Кабуле.

Пока летели от Кабула, военврач — веселый и разговорчивый дядька — рассказывал:

— Там, мужики, скучно не бывает. Там уже до Пакистана рукой подать. Караваны идут с оружием, с наркотиками. Только успевай поворачиваться. Ну сам подумай — ежели караван с патронами накрыли здесь, то значит там (врач ткнул рукой куда-то назад, за спину) духи этих самых патронов не получат… Значит, будет меньше «двухсотых», да и нам, хирургам, работы меньше.

Внизу летела рыжая пустыня с беспорядочно рассыпанными камнями, растительности почти совсем не было, и вообще не было никаких признаков жизни — ни поселков, ни дорог. Висело на западе красноватое солнце, ветер гнал над землей длинные пылевые хвосты. Железное нутро вертолета вибрировало, гудело, и военврач почти кричал, перекрывая этот гул:

— А все караваны один хрен не перехватишь. Тут рельеф местности — караул! Горы, ущелья, пустыня. Караван за караваном идет. На верблюдах, как муравьи, шастают… туда-сюда, туда-сюда. Ребята неделями из рейдов не вылезают. В общем, будет вам материал на три фильма. Только ведь ваше ЦТ один хрен правду не покажет.

Мукусеев и Ножкин переглянулись — военврач был прав. И телевидение и пресса кормили зрителя и читателя сиропчиком про «интернациональный долг» и «ограниченный контингент». По репортажам выходило, что в Афганистане советские солдаты и офицеры только то и делают, что помогают местному населению — разминируют поля, ремонтируют школы, раздают гуманитарку и играют в футбол с местными пацанами… А счастливое местное население учит русский язык и дрожащей от волнения рукой выводит мелом на доске: Ленин, коммунизм, Москва…

Вся страна знала, что в Афгане мы воюем, что «черные тюльпаны» везут и везут груз «двести», что в госпиталях лежат тысячи безруких, безногих, слепых… Но каждый вечер в 21.00 программа «Время» выдавала зрителю очередную порцию лжи.

«Ми-8», подняв желтую волну пыли, сел.

— Приехали, — сказал военврач. — Через два часа прошу ко мне на чашку чая… отметим прибытие. Если, конечно, вас Фаридов обратно не отправит.

Полковник Фаридов действительно едва не отправил тележурналистов обратно в Кабул. Полковник, высушенный пустыней до хруста, стоял у вертолета и смотрел, как бойцы разгружают борт. Офицерам он пожал руку, с доктором обнялся, а на Мукусеева с Ножкиным даже не посмотрел… Вообще-то это было обидно — в восемьдесят шестом ТВ еще вызывало интерес.

Виктор Ножкин подошел и представился. Полковник повернулся к нему, несколько секунд молча смотрел черными глазами, потом спросил:

— Ну и на хрен вы сюда прилетели, товарищи журналисты? — Виктор опешил, а Фаридов бросил:

— Снимать вам тут нечего. Завтра утром в Кабул. — И отвернулся. Мукусеев и Ножкин отлично знали, что попали не в обычную мотострелковую часть, а в отдельный отряд специального назначения, сформированный на базе 16-й «чучковской» бригады ГРУ. Бригада, с центром в Лошкаргахе, имела зону ответственности более тысячи километров по фронту и двести пятьдесят километров в глубину. А отряд Фаридова стоял на самом острие… Именно поэтому они и стремились попасть, к Фаридову.

Солнце село, темно стало — хоть глаз выколи. На небе высыпали звезды. Их было невероятно много… Журналистов устроили в палатке, где стояло шесть коек, но обитатель был только один — угрюмый мужик лет тридцати. У него было странное — полуевропейское, полуазиатское лицо. Он лежал на койке, читал книгу на английском и курил. Виктор посмотрел на название, перевел: «Дон Миллер. Выживание по методам САС».

Доктор на правах хозяина представил журналистов. Мужик сел на койке, опустил босые ноги на пол и положил книжку.

— А это, — сказал доктор, — капитан Фролов. Можно — Олег.

Олег Фролов встал, сунул журналистам руку, буркнул: