1793 год

– Почему люди врут, папа?

Лорд Ройс вытер разбитый в кровь нос сынишки.

– Потому что привыкли, сын, только поэтому.

– Но ты велел мне говорить правду! Всегда.

Граф вздохнул.

– Я уверен, что большинство отцов говорят сыновьям то же самое, но дети не всегда слушают. Из-за этого произошла драка?

Мальчик кивнул.

– Тимми Бердок сказал, что Дэниел давно предлагал украсть яблоки из сада вдовы Флад. Я назвал Тимми лгуном, он меня стукнул, а я дал ему сдачи.

– А почему не Дэниел его стукнул?

– Дэниел гораздо больше его. Это было бы нечестно, правда?

Лорд Ройс опустил носовой платок в таз с водой, восхищаясь благородством мальчика. Но он не хотел, чтобы его хрупкий сын чувствовал себя обязанным защищать своего крупного кузена. От вида крови, бегущей из носа сынишки, у него сердце разрывалось, хотя причиной была ребяческая ссора.

– А что случилось потом, и почему ты такой мокрый?

– Вдова Флад вылила на нас ведро воды. Она собирается пожаловаться священнику. – Мальчик вздрогнул, но не от холода. – Она говорит, что викарий поколотит нас тростью. Он это сделает, папа? – Шестилетний малыш поднял на графа синие глаза с черным ободком и густыми ресницами, как у всех мужчин в роду Ройсов.

Лорд Ройс не мог лгать мальчику. Он никогда этого не делал и сейчас не станет.

– За ложь, драку и украденные яблоки? Вполне может.

– И Дэниела? Но это не его идея, и он никого не стукнул.

Тимми Бердок и Дэниел не додумались бы забраться в сад к раздражительной старой вдове, граф прекрасно понимал, кто был зачинщиком.

– Если ты признаешься и после уроков поможешь миссис Флад сложить дрова, тогда Дэниел, возможно, отделается выговором, хотя, держу пари, несколько яблок он съел. Никогда нельзя трогать ничего чужого: ни чужого имени, ни простого яблока. Ты понимаешь?

Юный виконт Джордан Рексфорд по прозвищу Рекс понурил голову.

– Да, папа. Но и Тимми не должен врать.

На мгновение граф испугался. Нет, Рекс, конечно, понимал, на ком вина, поскольку сам был заводилой. Помолчав, мальчик сказал:

– И почему вдова Флад не понимает, что Тимми солгал?

Носовой платок выпал из рук графа.

– Откуда ей знать, сын? – спросил он и, затаив дыхание, ждал ответа.

Рекс в замешательстве свел темные брови.

– Разве не все видят разницу между ложью и правдой?

– А ты, Рекс?

Мальчик улыбнулся, открыв щель от выпавшего зуба.

– Это так просто, конечно, могу!

Граф опустился на колени и заглянул сыну в глаза, так похожие на его собственные.

– А если я скажу, что на следующий день рождения куплю тебе не очередного пони, а настоящую лошадь?

Мальчик бросился отцу на шею и звучно чмокнул в щеку.

– О, папа! Это капитально! Знаешь, так Дэниел говорит.

Лорд Ройс высвободился из восторженных объятий сына, таких сладких и таких мокрых. Он почувствовал выступившую на лбу испарину.

– А если я назову кобылу Калужница?

– Какое мокрое имя, папа. Калужница на болоте растет. Как мы ее назовем?

– Озорница Молли?

Широко улыбаясь, Рекс отрицательно покачал головой, увлекшись игрой.

Граф всматривался в лицо мальчика, отыскивая подтверждение своих предположений. Рекс держался уверенно.

– Очень хорошо. Кличка твоей новой лошади Ангел!

– Нет, не то.

– Полночь? – Рекс подпрыгнул.

– О, папа, значит, она черная? Знаешь, я давно о такой мечтал.

Лорд Ройс и не сомневался в этом. Он сел в потертое кожаное кресло и усадил сына себе на колени, радуясь, что еще может обнимать этого мальчика, которого так любил и так хотел защитить. Его сын скоро перерастет эти поцелуи и доверительные признания. Казалось, только вчера он лежал в пеленках, а теперь носит короткие штанишки, у него содраны коленки и разбит нос. Граф вздохнул.

– Скажи мне, Рекс, ты всегда знаешь, когда кто-нибудь лжет?

– Это когда повариха говорит, что миндального печенья больше нет, а сама прячет его, чтобы поужинать? Или когда няня говорит, что в свободное время навещает сестру?

Граф поклялся выяснить, куда в свободное время отправляется няня и почему повариха лжет мальчику, но это потом.

– Да, вроде того. Как ты узнаёшь? Откуда ты знаешь, что не я съел миндальное печенье и что няня идет не туда, куда говорит?

Рекс, ссутулившись, нахмурился.

– Я просто знаю. А разве ты не знаешь, папа?

Лорд Ройс пригладил темные локоны сына и поцеловал его в лоб.

– Знаю. Я надеялся, что ты знать не будешь.

– Я не понимаю, папа.

– Я на это и не рассчитываю. Я постараюсь объяснить, но, боюсь, я сам этого до конца не понимаю.

Рекс торжественно кивнул:

– Это правда.

– Я всегда говорю тебе правду. Если только мы не играем в игры, как с кличкой лошади. – Когда мальчик выжидательно уставился на отца, граф прочистил горло и продолжил: – Не каждый может отличить ложь от правды. Только немногие счастливцы.

– Ты хочешь сказать, что я могу рассказать викарию, что Тимми хотел украсть яблоки, и мистер Анселм мне поверит?

– Нет, я не это хочу сказать. Совсем не это. Ты не должен лгать, даже если об этом никто не узнает. У тебя есть дар, и ты должен обращаться с ним благородно.

– Как с лошадью?

– Да. Ты ведь должен беспокоиться о ней и не обращаться с ней плохо. Ты должен уважать свой дар.

– Я не знаю, хочу ли я его, папа.

– Боюсь, у тебя нет выбора. Этот дар веками передается в роду Ройсов по мужской линии. Теперь, кажется, пришла твоя очередь.

Рекс на мгновение задумался.

– А другие так не могут?

– Нет, и ты не должен рассказывать о своем даре, поскольку тебя сочтут… странным. – Насколько странным, граф не стал уточнять. Он умолчал о том, как способность видеть правду пугает одних и ужасает других, включая жену лорда Ройса, мать Рекса. Но он должен заставить мальчика понять. – Одного из наших предков, сэра Ройстона, повесили как колдуна.