Да и сэру Фредерику нужно было смотреть внимательнее, прежде чем очертя голову бросаться в этот брак. Со всех сторон это была плохая сделка, и проиграла от нее Аманда. На ее глазах за пять лет от пьяных выходок и неуправляемого гнева нового мужа мать постепенно превращалась в испуганную тень.

Аманда поклялась не совершить подобной ошибки и сбежать от сэра Фредерика, как только кончится траур и подрастет ее сводная сестра. Это было три года назад. Сэр Фредерик имел другие намерения. Объявив себя ее опекуном, отчим отказывал всем претендентам на ее руку, утверждая, что они бабники и лишь охотятся за деньгами. На самом деле он не желал расставаться с ее приданым, наследством и процентами, которые приносили эти деньги.

И не важно, что мистер Чарльз Ашуэй безупречен. Сэр Фредерик собирался отклонить его предложение руки и сердца. В то роковое утро баронет кричал, что откажет всем претендентам, которых она сумеет найти. Он клялся, что к тому времени, когда ей исполнится двадцать пять, ее состояние превратится в гроши.

– Разве ты не знаешь, что деньги плохо вложены?

И она окажется бедной старой девой без надежд завести собственный дом и семью. Аманда в долгу не осталась. Слуги, да что там – все соседи слышали ее мнение на этот счет. Все видели на ее щеке отпечаток пятерни сэра Фредерика. Отчим грозил, что поступит хуже, если Аманда пойдет к поверенному или в банк.

И все-таки в тот вечер она отправилась на бал в «Олмак», уверенная, что найдет там мистера Ашуэя. Конечно, такой достойный джентльмен, как мистер Ашуэй, поймет ее тяжелое положение и в случае необходимости обвенчается с ней в Гретна-Грин, а потом будет бороться в суде за ее наследство.

Мистер Ашуэй повернулся к ней спиной.

Аманда смело взяла его под руку:

– Сэр, мы с вами танцуем первый танец, помните? Мистер Ашуэй взглянул на ее руку, потом перевел взгляд на сидевших у стенки мать и сестер. Поправив галстук, он повел Аманду в соседнюю комнату, где стояли столы с закусками.

– Как я понимаю, вы говорили с моим отчимом?

Глотнув лимонада, мистер Ашуэй поморщился. Толи ему не понравился вкус напитка, то ли было неприятно вспоминать о встрече с сэром Фредериком.

– Вы не должны обращать внимания на слова отчима. Мы можем обойти его контроль, я знаю, что можем.

– Точно так же, как вы обошли правила приличия? Думаю, нет. В конце концов, я должен заботиться о репутации сестер и чести фамилии.

– Что вы имеете в виду? Что он мог сказать? – смутилась Аманда.

Ее бывший поклонник поставил стакан на стол.

– Он сказал, что не может позволить джентльмену жениться на подпорченном товаре. Мне нужно высказаться более определенно, мадам? – Ашуэй отвернулся, даже не предложив проводить Аманду в зал, где ее ждали Элейн и сопровождавшая их тетка, сестра сэра Фредерика.

Аманда не стала их искать. Она велела подать накидку и отправилась домой в наемном экипаже, слишком разъяренная, чтобы рассуждать здраво. Вернувшись домой, она сказала дворецкому, что плохо себя почувствовала. Ей пришлось самой о себе позаботиться, поскольку слуги их рано не ждали. Аманда не знала, что делать, и все же не могла бездействовать. Ее доброе имя опорочено, приданое перетекает на счета отчима. Скоро у нее не останется средств и еще меньше – надежды.

Под дверью библиотеки сэра Фредерика мерцал свет. Разгневанная Аманда вошла уличить злодея в последнем преступлении. Она заставит отчима понять, что ее дурная репутация плохо отразится на его собственной семнадцатилетней дочери, которую он надеялся, пристроить за богатого аристократа.

В библиотеке отчима не было, хотя этот болван оставил горящие свечи. Аманда пошла погасить их, но споткнулась о какой-то предмет, валявшийся на обюссоновском ковре.

Оружие? Сэр Фредерик стал настолько опасен или так напился, что угрожал слугам пистолетом? Неожиданно осознав собственную уязвимость, Аманда обрадовалась, что отчима нет дома. Осторожно подняв пистолет – а вдруг он заряжен? – она хотела положить его на место, в ящик стола.

И закричала. А что еще она могла сделать, обнаружив позади стола окровавленного сэра Фредерика с остекленевшими глазами? На ее крик, на ходу застегивая сюртук, прибежал дворецкий в съехавшем набок парике.

– Хозяин всегда говорил, что вы скверная.

Аманда положила пистолет. Слишком поздно. Слишком.

Слуги кричали и плакали. Прибывшие стражники оттеснили их. В библиотеку ворвались Элейн и ее тетя. Элейн упала в обморок, но мисс Гермиона Холи верещала, пока не приехал врач и помощники шерифа.

Они поволокли ее, Аманду Карвилл, внучку графа, со связанными руками в фургон, а потом втолкнули в мрачную переполненную комнату. В комнате, набитой плохо одетыми людьми, стоял запах давно немытых тел. Охранник грубо толкнул Аманду вперед, к джентльмену в парике, не поднимавшему глаз от бумаг. Она едва понимала его слова, перед ее глазами стояло лицо отчима. Ей не дали возможности слова сказать, охрана увела ее. У Аманды достало здравого смысла отдать охраннику сережки в обмен на обещание доставить одно сообщение поверенному семейства, а другое – по определенному адресу на Гросвенор-сквер.

– Если сдержите слово, получите больше. Моя крестная мать богата и щедра. Она исправит это недоразумение.

Аманда понятия не имела, доставит ли охранник ее сообщения или просто присвоит ее серьги. Он оставил ее в крошечной комнате, в каком-то чулане, без свечи или корки хлеба. На следующее утро другой стражник, крупный и щербатый, снова повел ее в фургон вместе с другими закованными в наручники заключенными, кричавшими о своей невиновности. Аманду втолкнули в огороженный двор, где было множество оборванных женщин, которым она бросила бы монету, увидев на улице. Женщины тащили с нее накидку, золотое кольцо, перчатки, даже шелковые чулки, срывали с платья кружева.

– Нет, – закричала она, – я ничего не делала!

Они смеялись над ней.

– Все мы так говорим, – бросила сквозь почерневшие зубы какая-то старая ведьма, вцепившись в шпильки в белокурых волосах Аманды, уложенных в модную прическу. – Там, куда ты отправишься, они не понадобятся.

Кто-то бросил ей обрывок шерстяной тряпки. Одеяло было изодранное, наверняка в нем полно блох, но Аманда съежилась под ним, подальше от кашляющих, хрипящих женщин, сражающихся за ее добро и выторговывающих за него у охранников бутылку джина или кусок сыра. Так она провела ночь и следующий день без еды. Никто не слушал ее протесты и мольбы.

На третий день ее вытащили из угла и повели на слушание дела. Должно быть, кто-то получил ее сообщения, с благодарностью подумала Аманда, поскольку рядом с ней стоял осанистый адвокат в элегантных черных одеждах. Наконец кто-то выслушает ее.

– Спасибо, – начала она, но ей тут же велели замолчать. – Но я…

Ее защитник ушел. Стукнул молоток судьи, и ее снова потащили прочь. На этот раз за требование выслушать ее ударили в ухо так, что у нее закружилась голова.