– Дочь моя, быть может, Вы все-таки обратите на меня внимание?!

Я обернулась.

– Извините, маман, я к Вашим услугам.

Меч и кинжал пришлось опустить. Королева смотрела на меня с застарелым осуждением.

– Я устала повторять Вам, Мелисса, что эти мужские замашки совершенно не к лицу королевской дочери. Но, впрочем, я здесь совсем по другому поводу. Вы помните, какое сегодня число?

Я подавила вздох.

– Конечно. Тридцать первое мая.

Королева пытливо всматривалась в мое лицо.

– Тогда Вы прекрасно знаете: что Вам надлежит делать.

Я кивнула.

– Выезжаем завтра на рассвете? – на всякий случай уточнила я.

– Как всегда, – в ее карих глазах мелькнуло беспокойство. – Только в этом году Вы отправитесь в путь не со свитой, как было раньше, а с телохранителем. Вдвоем.

Я подняла одну бровь и вопросительно посмотрела на нее. Королева пожала плечами.

– Вы же сами заявили в том году, что в состоянии позаботиться о себе. Отпустить Вас в одиночестве мы не можем, ибо это не соответствует Вашему статусу, а вот приставить к Вам телохранителя показалось нам вполне приемлемым решением.

Я поморщилась.

– Кто?

Взгляд ее был безмятежен.

– Лукас. Полагаю, Вы понимаете: о ком идет речь?!

Все внутри меня застонало.

– Деменли? – лишая себя последней надежды, спросила я.

Утвердительный наклон головы послужил мне ответом.

– Мы подумали, что под охраной такого сильного и умелого бойца Вы будете в полной безопасности, – ее зрачки на миг дрогнули.

Я внутренне напряглась и незаметно потянула носом.

– А, это Вы о той груде мышц, что стоит сейчас за моей спиной?! – скорчила я гримасу и, не оборачиваясь, процедила. – Сколько раз я предупреждала, чтобы ты не подкрадывался ко мне?!

Сзади не раздалось ни звука.

– Значит, представлять вас не надо, – удовлетворенно констатировала королева. – Надеюсь, Вы выполните порученное задание с должной ответственностью, дочь моя. И через месяц я буду иметь удовольствие прижать Вас к своей груди.

Я с сомнением осозерцала перспективу. Видимо, королева поняла, что слегка переборщила, поэтому величественно кивнула и молча отбыла. Я развернулась.

Да, эта перспектива вдохновляла еще меньше. Во мне сто семьдесят сантиметров, и маленькой я себя не считаю, зато терпеть не могу смотреть на кого-то снизу-вверх, лучше уж на шаг отступлю. Но здесь придется сделать назад даже два шага, ибо на эти два метра смотреть лучше издали. И чего они все в нем нашли?! Пепельно-серые волосы до плеч, накаченные мускулы, бычья шея. Ну, хорошо, пусть не урод. Но повода для поросячьего восторга все равно не вижу. На мой взгляд, у него только одно достоинство: он устоял перед Бригиттой де Морли. Наша кошка озабоченная просто слюнями исходила, терлась об него всеми выступающими частями тела, и все без толку. Стопроцентно убежденная, что не хотеть ее может только импотент, маньячка наша сексуальная уже собиралась, было, озвучить свой вердикт, но, посмотрев в глаза этого гиганта, почему-то передумала. Я поставила ему пятерку в зачет и забыла о нем. Если честно, он мне никогда не нравился и подозреваю, что взаимно. При его габаритах он был на удивление бесшумен и ловок, обожая пугать всех своим внезапным появлением. Со мной этот номер не удался ни разу. Уверена, что его это жутко бесило, а меня напрягало. Я просто на уровне внутренних вибраций ощущала его приближение, а уж этот запах я узнала бы из тысячи. Так, кажется, я погорячилась, достоинства у него все-таки два. Он не просто пах, он благоухал. Сосновой хвоей, разогретой солнцем, свежевскопанной землей, душистым сеном. Не знаю, чем еще, но этот аромат всегда действовал на меня двояко, рождая с одной стороны чувство покоя и расслабленности, а с другой – скрытое раздражение оттого, что именно он так классно пахнет. Мы знали друг друга всю жизнь, он даже ходил на занятия со мной и братом, но мы никогда не дружили, в смысле, мы с ним. С Миркусом они были не разлей вода, одно слово – мальчишки.

Его отец всегда считался лучшим воином королевства. Рукопашный и мечный бой, владение всем мыслимым оружием, скорость, решительность и, что немаловажно, беззаветная преданность – далеко не весь список достоинств этого уникального человека. Канус Деменли был «моим героем» с раннего детства, поэтому, после первого же визита в Кервельский замок, я пошла к нему и попросила научить меня драться. Помню, как этот великан – а в нем было куда больше двух метров – опустился передо мной на одно колено и заглянул мне в лицо.

– Зачем это тебе, дитя королевского рода? – удивленно спросил он. – Ты не мужчина, а стало быть, вокруг всегда будут те, кто защитит тебя.

Но, похоже, я и в то время не питала иллюзий на свой счет.

– Я хочу защищать себя сама, а не ждать: пока это сделает кто-то другой, – насупилась я.

– Уважаю, – только и сказал он.

И ранним утром следующего дня выгнал меня на зарядку. Я попробовала заявить, что королевские дочери в такое время не встают, на что мне было отвечено: выбирай – либо воин, либо принцесса. Прикинув варианты, я решила, что поскольку принцессой уже родилась, неплохо было бы научиться быть кем-то еще. И начались тренировки. Сначала достаточно лояльные, только оценила я это значительно позже. Подозреваю, что мой наставник каждый день ждал, что я не выдержу и на следующее утро не приду. Зря надеялся. Я втянулась, и когда через полгода отец обнаружил меня на плацу с двумя мешочками в вытянутых руках, у него сначала слов не нашлось.

– Значит, королева не шутила. Мелисса, что это значит?! – гневно нахмурился он.

Подошедший наставник спокойно объяснил:

– Видишь ли, патрон, твоя дочь решила, что леди ее положения не стоит ждать помощи от кавалеров, надо уметь дать сдачи самой. Да, успокойся ты, она уже вполне прилично садится на шпагат, – хмыкнул он.

Из рассказов кормилицы я знала, что когда-то Канус и отец попали в жуткую передрягу, после чего стали побратимами, поэтому не удивилась такой фамильярности.

– Кан, ну ладно, она не ведает, что творит, но ты-то! – возмутился отец. – Ты не хуже меня знаешь, что без присмотра ее никто не оставит. Ее дело гобелены вышивать, на лютне тренькать, в крайности, насморк лечить, но не с мечом же скакать.

Взгляд наставника вдруг стал холоден и пуст.

– Ты же знаешь, мы не можем отказать женщинам твоего рода. Наш самонадеянный предок лишил нас такой возможности.