У Северной Кореи сложилась довольно необычная репутация — ее воспринимают как страну, о которой не известно ничего и в которой, соответственно, возможно все. В результате в нашей стране для многих Северная Корея является не столько страной, в которой как-то живут люди, а неким символом. Одним она кажется воплощением Тоталитарного Ужаса, ожившей оруэлловской антиутопией, а другими Северная Корея воспринимается как остров социализма, в котором жизнь протекает так, как она — по их мнению — протекала когда-то в Советском Союзе (ну, возможно, с определенным азиатским колоритом). Одни видят Северную Корею в первую очередь в облике храброго Давида, который бросает вызов американскому Голиафу, а другие воспринимают ее как угрозу миру, страну, руководство которой состоит из чистопородных военных маньяков и профессиональных поджигателей войны.

Все эти точки зрения до какой-то степени основаны на реальных фактах, но все они являются в своей основе фантастичными. Во многом формированию таких фантастических представлений о Северной Корее способствует политика северокорейских властей, вполне сознательно направленная на то, чтобы затруднить получение какой-либо информации о внутренней жизни своей страны. Один мой знакомый, китайский социолог, всю свою жизнь занимающийся Северной Кореей, заметил по этому поводу: «Когда имеешь дело с Северной Кореей, приходится организовывать классическую разведывательную операцию для того, чтобы получить ту информацию, которую в большинстве других стран можно прочесть в любой газете».

Тем не менее информационная блокада никогда не была абсолютной, а в последние 20–30 лет окружающий Северную Корею туман сильно рассеялся. Внешний мир, правда, все так же плохо представляет расстановку сил в высших эшелонах политической власти. Крайне ненадежной остается и экономическая статистика — не столько потому, что она почти вся засекречена, сколько потому, что она или не собирается, или собирается по своим, весьма специфическим стандартам. Тем не менее вещи, связанные с повседневной жизнью страны и с, так сказать, низовой политикой, известны сейчас довольно хорошо.

Немалую роль здесь играют 30 тысяч северокорейских мигрантов, проживающих в Южной Корее. В своей массе эти люди не являются политическими эмигрантами, ибо покинули они страну по причинам экономического или личного характера. Эти люди происходят из самых разных слоев северокорейского общества, хотя в целом среди них преобладают выходцы из бедных и малообразованных слоев — эмиграция из КНДР является рабоче-крестьянской в самом буквальном смысле слова. В настоящее время северокорейские эмигранты в Южной Корее и Китае (там работает немало северокорейских гастарбайтеров) поддерживают постоянные связи со своими семьями и оказывают им материальную помощь. Для этого используются китайские сотовые телефоны и нелегальная, но эффективная и надежная система денежных переводов.

Немало информации содержится в северокорейских официальных публикациях, особенно в изданиях на корейском языке, которые доступны, надо сказать, очень небольшому количеству людей (владение корейским языком, в том числе и среди тех, кого считают специалистами по Северной Корее, оставляет желать лучшего — и не только в России). Наконец, многие северокорейские чиновники и предприниматели при определенных обстоятельствах — обычно находясь за пределами КНДР — готовы и к разговору с иностранцами. Конечно, во время таких разговоров они соблюдают определенную осторожность, но в целом северокорейцы могут быть весьма откровенными.

Предлагаемая читателям книга Тюдора и Пирсона интересна тем, что в ней делается попытка выйти за пределы распространенных в западных СМИ стереотипов в отношении Северной Кореи. Северная Корея, которая предстает в книге Тюдора и Пирсона, — это, спору нет, своеобразная страна, жить в которой непросто, однако во многих отношениях она куда более «нормальна», чем обычно принято считать. Особенно важно, что авторы книги много пишут о тех огромных экономических и социальных изменениях, которые произошли в Северной Корее с середины 1990‑х годов. Речь идет о стихийном переходе страны к рыночной экономике (впрочем, в годы правления Ким Чен Ына этот переход перестал быть стихийным — правительство им руководит и всячески его поощряет). Современная Северная Корея при безусловном доминировании старой «чучхейско-социалистической риторики» в СМИ является страной, в экономике которой частный капитал и частное предпринимательство играют заметную роль.

Собственно говоря, это обстоятельство уже давно известно специалистам — в мире защищен не один десяток диссертаций, посвященных разным аспектам северокорейской рыночной экономики и частного предпринимательства. Однако в сознании большинства неспециалистов, что в Южной Корее, что на Западе, что в России, Северная Корея остается неким бастионом «сталинизма с национальной спецификой».

Разумеется, у предлагаемой вашему вниманию книги есть и определенные недостатки, есть в ней и спорные моменты. Например, ее авторы слишком всерьез восприняли популярную в 2012–2014 годах теорию о том, что Ким Чен Ын является во многом марионеткой и что его действия контролирует группа высших чиновников из Организационно-инструкторского отдела ЦК КПК. Не исключено, что в первые годы правления Ким Чен Ына эта точка зрения в целом отражала реальность: молодому руководителю, который достаточно неожиданно оказался во главе страны, потребовалось некоторое время на то, чтобы сконцентрировать в своих руках власть.

Однако подобная точка зрения в настоящее время не пользуется особой популярностью. События последних трех-четырех лет с полной очевидностью показали, что Ким Чен Ын является хозяином ситуации в стране и ее реальным, а не формальным руководителем.

Определенное несогласие может вызвать и негативное отношение к Ким Чен Иру, которое хорошо заметно в книге. Отчасти это отношение вызвано особенностями того окружения, в котором работали Тюдор и Пирсон, — некоторые из их контактов (люди в целом весьма информированные) относятся к Ким Чен Иру крайне плохо по личным причинам. В результате в книге возникает, скажем так, окарикатуренный и демонизированный образ покойного северокорейского диктатора. Ким Чен Ир был человеком непростым, но он едва ли являлся тем хладнокровным интриганом, о котором пишут Тюдор и Пирсон.

* * *

Работа над книгой завершилась в начале 2014 года, когда контуры новой Северной Кореи, Кореи Ким Чен Ына, только формировались. По большому счету книга является портретом северокорейского общества около 2010 года. С тех времен изменилось очень много.

Ким Чен Ын пошел на политический риск и стал осуществлять программу радикальных экономических преобразований, которую его отец отверг как излишне рискованную и, следовательно, политически неприемлемую. Ким Чен Ын в последние годы проводит политику поощрения рыночной экономики, и его курс на удивление похож на то, что делал Дэн Сяопин и его окружение в Китае в 1980‑е гг. В Китае эта политика именуется «социализмом с китайской спецификой», хотя в действительности от социализма она весьма далека.