Пламенный цветок

Пролог

Аулус:

Каменный пол вновь начал сотрясаться, жалобно зазвякали тонкие пластинки люстры, свет которой тут же истерично заметался по небольшой комнатке на вершине башни. Возникший шум выдернул Аулуса из глубокой целительной медитации, не дав полностью восстановиться. Он нервно потёр обожжённые руки: волдыри успели лопнуть и покрыться тонкой корочкой, но любое прикосновение к ним тут же обнажало тяжёлые раны и вызывало боль. Божественное пламя не щадило никого и ничего, и даже всемогущие демоны были уязвимы перед ним. Аулус поднялся с подушек и с нарастающим беспокойством подошёл к окну. Его взгляд тут же устремился к вулкану. Рэбэнус, как и несколько часов назад сам Аулус, тщетно пытался успокоить разбушевавшуюся огненную богиню и терпел в том неминуемое поражение. Фонтан из раскалённой магмы безжалостно пронзал плотное чёрное облако, накрывшее собой кратер, а потоки лавы уже скользили по уступам горы. Очередной подземный толчок едва не сбил Аулуса с ног, намекая о скором призыве на помощь всей шестёрки агни. Точнее, уже пятёрки, ведь именно предательство Касайрис и привело демонов к столь печальному положению.

Внезапное и незапланированное исчезновение короля Дамиана чересчур взволновало юную богиню. Приставленный следить за огненной малышкой Орфеус не смог её удержать, и та вырвалась из-под его опеки, решив лично отправиться на поиски пропавшего волшебника. В запале Кихинис осушила почти всё Серебристое море и едва не спалила весь прибрежный Каэр. К счастью, агни Найлус и агни Марьярис подоспели вовремя. Они смогли утихомирить малышку, и уговорили её вернуться в Огненные чертоги. Вся пятёрка агни клятвенно заверяла Кихинис, что они непременно отыщут сгинувшего волшебника, и лишь Касайрис, стоя чуть поодаль, морщила нос и усмехалась.

— Почему ты молчишь, Касси? — наконец заметила её странное поведение огненная малышка. — Ты не хочешь отправляться на поиски Дамиана?

— Ох, милая Кихи, — Касайрис притворно покачала головой, с её красивого лица не сходила самодовольная ухмылка: — Боюсь, я не вижу в том никакого смысла. Твоё пламя столь сокрушительно, что, угодив в него по случайности, даже самый сильный волшебник не смог бы выжить.

— Что ты хочешь этим сказать? — Кихи нахмурилась и с беспокойством уставилась на Касайрис.

Уже в тот момент Аулус ощутил нарастающую тревогу и нервно покосился на помрачневшего разом Рэбэнуса. Что-то случилось. Нечто, вышедшее из-под их контроля и планов.

— Лишь то, что богине не стоит столь безрассудно пользоваться своей силой, — елейным голосом продолжила Касайрис. — Испаряя море и изгоняя рыб и морских тварей, она могла и не заметить кого-то посущественней…

— Кто-то… — Кихи осеклась. Её кожа заискрилась, выдавая охватившее её волнение. Малышка нервно сглотнула, после чего с трудом выдавила из себя беспокоящий вопрос: —… погиб в моём пламени?

Касайрис не могла сдержать торжествующей улыбки. Аулус же почувствовал, как усилилось напряжение, и воздух будто бы стал плотнее и тяжелее. Он гнал от себя ужасающие предположения и ощущения прочь, но ему никак не удавалось отделаться от мысли, что мир словно завис над пропастью.

Кихи содрогнулась, завидев радость Касайрис, и тут же молящим взором воззрилась на Рэбэнуса. В её пламенных глазах искрами рассыпалась надежда. Аулус, напротив, готовился к полному краху. Рэбэнус же с ответом не спешил. Он виновато отвёл взгляд в сторону и словно нарочно выдерживал гнетущую паузу.

— Я должна знать правду! — не выдержала Кихи, и её звонкий голосок эхом пронесся по остывшему чертогу. Рэбэнус шумно выдохнул и затем едва слышно произнёс:

— Вальен…

Оглушительный взрыв и последовавшая за ним огненная волна вмиг вышвырнули всех агни из чертога. Сработала защита, наложенная Демоном Высшего Порядка — отцом Аулуса. Агни застыли у дымящегося кратера вулкана, который следовало срочно запечатать, чтобы впавшая в неистовство богиня не натворила ещё каких-либо неприятностей. Однако, оказавшись на вершине вулкана, Аулус увидел только четверых демонов. Касайрис исчезла, лишив их возможности надёжно закупорить жерло. Они, конечно, всё равно попытались, но не прошло и пары часов, как острова Фацуки вздрогнули от первых толчков землетрясения. Спустя пару минут Огненный чертог извергся клокочущей магмой, а море вокруг вскипело. На призыв первого вулкана мигом отозвались все западные сопки. Не желая превратить весь мир в жареного цыплёнка, Найлус призвал оставшихся агни нести вахту и по очереди успокаивать Огненный чертог и безумствующую Кихи.

С тех пор минуло уже два дня и две ночи, а малютка-богиня всё больше гневалась и неистовствовала. О Касайрис не было никаких вестей, потому агни оставалось уповать только на чудо. Впрочем, это самое чудо уже спешило на помощь. За спиной Аулуса скрипнула покосившаяся дверь, и в комнате появился черноволосый мужчина, облачённый в тёмный плащ. Кажется, того не смущал ни ходивший ходуном под ногами пол, ни осыпающийся потолок. Мужчина застыл в дверях с радушной улыбкой.

— Ты, как всегда, вовремя, лекарь демонов, — с облегчением выдохнул Аулус, приветствуя гостя.

Настроение 1. Отчаяние. Торина

Торина:

Бэрлокский принц снова застыл за её спиной. В воцарившейся тишине было слышно его учащённое дыхание и звук металла — вынимаемого из ножен меча. Она знала, что будет дальше. Торина видела этот сон уже сотни раз, но была не в силах его изменить. Она метнулась из тёмного коридора, пропитанного страхом и запахом крови, в тронный зал. И почти тут же застряла в дверях, увидев чудовищную картину. Отец храбро противостоял бэрлокскому полчищу, напавшему на дворец. Он лихо орудовал мечом, сражая врагов. Их тела, подобно жуткому ковру, устилали собой каменный пол. Но бэрлокские «собаки», подобно тараканам, вылезали из всех щелей и, словно безумные, вновь и вновь кидались на отца.

— Нам надо бежать! — закричала Торина, надеясь, что отец прислушается к её словам, или хотя бы развернётся к ней лицом. — Папенька! Скорее, мы должны…

Принц рывком отшвырнул её в сторону, не дав договорить. Шлепнувшись на холодный пол, Торина на миг прикрыла глаза, пытаясь справиться с болью. Локоть саднило от неудачного торможения, а плечо и бедро горели огнём от слишком сильного удара. Торина, подавив рвущийся наружу стон, попыталась подняться. Кое-как встав на колени, она устремила свой затуманенный болью взор к отцу, чтобы в очередной раз увидеть ужасающую сцену. Бэрлокский принц пронзал короля Линка, подло подобравшись к нему сзади. Меч безжалостно всаживался в сердце, а затем привычным движением высвобождался, обагрённый кровью. Отец, издавал предсмертный хрип, и падал на колени под ликующие крики бэрлокских «собак». Вопль отчаяния, клокотавший в груди Торины, вновь вырвался на свободу