Андрей Рымин

Вслед за бурей. Тайны древних

Пролог – Давнее и далекое

Мутные желто-бурые волны подпрыгивали, врезаясь одна в другую. На отшлифованной рекой до блеска скале недалекого берега играли отблески солнца, но где-то выше по течению прошли дожди, и уровень воды сильно поднялся. Бурлящий поток ярился между каменных стен, одна из которых приятно холодила сейчас щеку Рюка, прижавшегося лицом к краю дырки-окошка.

Таких, похожих на круглые норы стрижей смотровых щелей в его пещерке имелось аж целых четыре штуки. Достаточно для поступления света и свежего воздуха, но выбраться через них никак – слишком узкие. С другой стороны выход в общий проход закрывала тяжеленная круглая плита, катающаяся по проделанным в полу и потолке желобкам сильными лапами джархов. При всем желании пареньку было не сдвинуть каменную дверь с места, и тем не менее сторожа каждый раз зачем-то подпирали ее с наружного торца деревянным штырем.

В углу, справа от плиты, на шкуре какого-то зверя прела позавчерашняя куча травы – постель Рюка. Во влажном воздухе пещеры подстилка приходила в негодность за несколько дней, но – спасибо нелюдям – меняли те ее регулярно и вообще следили за чистотой с похвальной дотошностью. Даже время от времени выливали воду в отхожую дырку, что имелась в противоположном от гнезда-лежанки углу, чтобы обмылись стенки. Несколько раз паренек и вообще видел, как филисы – женщины джархов – натирали какими-то пушистыми пуками непонятного происхождения пол в общих проходах и зале старейшин-ранхов. Мочили комки в своих деревянных горшках с ручками – очень удобная штука, чтобы воду носить – и тщательно намывали мокрыми пучками и без того чистые по мнению паренька камни.

Правда, все это было лишь малой и самой неважной странностью похожих на ящериц нелюдей. За несколько месяцев – а сколько точно он уже провел в Бездне Рюк мог только догадываться – паренек очень много узнал о своих пленителях-джархах, но все равно недостаточно, чтобы понять совершенно не похожих на людей чернюков. Вот ходят на двух ногах, меж собой разговаривают, дела всякие себе-нужные делают, полезные в хозяйстве штуковины мастерят – вроде бы все как дома в Долине у родичей. А присмотришься да прислушаешься – что зачем у них ни за что не поймешь.

Взять хотя бы семью: муж, жена, дети, бабка с дедом. Кто кому кем приходится – знать всяк должен. Ага! Не у джархов. Про отцов с матерями нелюди даже не вспоминают. Похоже, вообще не знают, кто их на свет родил. Вернее, не их самих, а яйцо, откуда они потом вылупились. Эти ящеры, как черепахи какие – кладки из двух-трех яиц раз в год делают. Мерзота. Малышню потом сначала фелисы-няньки выращивают, затем воспитатели-джархи самцов на воинов выучивают, а самочки так и остаются при женщинах. У этих участь своя – работать, нестись, мужиков ублажать.

То есть тут семьей и не пахнет. Богомерзкий общак какой-то. Джархи баб на своих и чужих не делят. Надо попользовать, взял любую попавшуюся и топчи. Рюк не раз становился свидетелем чернюковых любовных утех. Нелюди таких дел не стеснялись. Захотелось, прижал филису к стене и… Тут у них вполне по-человечески все. Не успеешь отвернуться – щеки мигом краснеют.

Только у чуфыра – вождя тутошнего свои личные бабы есть, но тоже не жены, конечно. Чернюки вообще женщин за людей не держат. Что не так – сразу лапой по морде. С детьми, как Рюк понял, обращаются ненамного лучше, но ребятни в приречном поселке нет, да и были бы – кто их на остров пустит? Сюда, в обитель ранхи, приходят только по важным делам: посвятить юнцов в джархи, принести какую-нибудь ценную вещь старикам в дар или спор между чуфырами разных поселков разрешить.

Первое чуть ли не каждый день происходит. У чернюков охотниками, то есть воинами-джархами становятся просто: привели молодняк, старейшины на них глянули, что-то спели-срычали, и все – память предков проснулась. Что это – понять сложно. Вроде как картинки из прошлого в голове открываются, словно чужими глазами на какое-то событие смотришь. Самые важные воспоминания с момента сотворения мира – как объяснил Рюку Жарфас, здешний чуфыр, что с десятком приближенных джархов каждый день приплывал на остров учиться людскому языку.

Картинки друг другу показывать – еще одна зарбагова способность чернюков. Они ведь не только своим зверьем повелевать без слов могут, но и увиденным, услышанным делятся в один миг. Причем, расстояние для них не помеха. На дневной переход мысль отправить – раз плюнуть. Вот и из Долины вести приходят исправно. Джархи хитры – их воины все дальше от Бездны, а с домом связь не теряется. На протяжении всего своего пути чернюки оставляют сидельцев, что вести передают. Очень удобно. И быстро. Жарфас каждый день его дразнит успехами зарбагова войска. Хотя Рюк уже и не знал, стоит верить чуфыру, или заврался чернюк.

Сначала-то складно все шло. Не успел Жарфас толком язык людской выучить, как принялся хвастаться:

– Бегут от нас Мхарса.

Сказал он, конечно, не так. С его пастью безгубой нормально слова и не выговорить. Сплошь шипение, да рычание, но понять гада можно. Теперь так вообще складно стелет. Учатся они, ой как быстро. Только и успевай новое подносить. Причем не один чуфыр такой шибко-способный. Все пятеро, что к нему ходят, головастые и с почти идеальной памятью. На третьей неделе болтали, что твой сосед по поселку. С тех пор больше с произношением борются. Ему их и учить уже нечему – из слов если. Про обычаи Племени, про житье-бытье, про богов, обряды, охоту, легенды и сказки теперь говорят. Вроде скоро даже меняться придется: его чернюки к Тиске пойдут, а которые у нее обретались к нему станут являться.

Били, гнали и снова били людей джархи со слов Жарфаса по всей Долине. За Великую реку пошли, на восход аж до самого озера. На севере в Кругосветные горы уперлись. Народу погубили – не счесть. И отпора им дать толком не могут, чему чуфыр на удивление не рад вовсе. Поначалу, мол, мхарса дрались как воины, а потом как ширисы – беззубые поедатели мха трусливо бегут и дают себя резать. Совсем выродились пока прятались за горами.

Рюк плакал, выслушивая после занятий бахвальства Жарфаса, но важное для себя подмечал. Последние «правильные» в понимании