Влад Сучилин

Философские сонеты

Об авторе

Родился в Киеве, но вскоре родители переехали в Ленинград. С юности увлекался поэзией, музыкой, математикой и философией. Закончил 11-летку с серебряной медалью. Поступал в Ленинградскую Консерваторию на отделение фортепиано. С отличием окончил Ленинградский Политехнический Институт, затем аспирантуру Ленинградского Электротехнического Института. Кандидат технических наук в 27, доктор технических наук в 47. Работал в области автоматизации проектирования в электронике, оптимизации оптических систем, робототехники и цифрового вещания. В качестве гаст-профессора читал лекции в Синьянском университете (КНР).

Credo

Я математик, музыкант, художник,

И где-то в глубине души поэт.

Я выбрал среди форм стиха возможных

Классический шекспировский сонет.

По лаконичности и строгости строенья

Сродни сонатам Моцарта вполне,

Он близок мне, как Ферми уравненье,

Как водяные лилии Моне.

В начале – экспозиция сонета,

Ей вторит вслед идущая строфа,

За ней грядёт апофеоз сюжета

И эпикриз в оставшихся строках.

Да не осудит меня въедливый читатель,

Бодлера и Бальмонта почитатель.

Vita brevis ars longa[1]

Искусство, ты больно. Твой бледный лик

Обезображен маскою страданий.

Твой идеал прекрасного поник

Под грузом формалистских притязаний.

Твои шедевры, пережившие в веках,

Линчуют на торгах аукционов.

И как вложенье капитала олигарх

Тебя скупает для своих салонов.

Иной неофит, начитавшись книг,

Вам скажет, что искусства век измерен.

Но, несомненно, тезис сей неверен.

Искусство живо, хоть и бледен его лик.

И прав был мудрый Гиппократ, конечно,

Сказав – жизнь коротка, искусство вечно!

Clavus clavo pellĭtur[2]

Мой дядя не без щеголянья

Премудрость древних уважал,

Когда «клин клином вышибал»

Наутро после возлиянья.

У древних, говорил, учись,

Учись искусству врачеванья.

И в случае недомоганья,

Чем заболел, тем и лечись.

Но этот принцип, как основа,

Ему однажды не помог,

После чего клин клином снова

Он больше вышибать не мог.

С тех пор лечусь я аспирином,

Чураясь мудрости «клин клином»!

Corda nostra laudus est[3]

Наши сердца больны от любви.

Даже если мы этого не замечаем,

В осеннюю просинь, в цветение мая,

Наши сердца больны от любви.

Наши сердца больны от тоски.

Если даже себя на иное настроим,

В зимнюю слякоть, средь летнего зноя,

Наши сердца больны от тоски.

Тоски по любви, о которой мечталось

В кружении вальса в балу новогоднем,

Тоски без любви, от которой осталась

Лишь ссохлая роза на пыльном комоде

И некая странно щемящая жалость

К тому, что прошло и навеки уходит.

De amicorum consilio[4]

С. Есенину

По совету друзей он покинул родные места,

Дом в деревне с цветущим весенней порой старым садом,

И с доверчивой мягкой улыбкой на юных устах

Распрощался с берёзовым детством и тихим укладом.

В шумном городе он приобрёл много новых друзей,

Многих женщин объятия стали усладой поэта,

Но одной был он верен – неказистой музе своей,

Воспевая деревню, что солнцем весенним согрета.

Годы шли, много стран он в скитаньях своих повидал,

Много славы снискал со своей деревенскою лирой,

И с глубокой тоской иногда в тишине вспоминал

Старый сад над рекой и заброшенный дом, сердцу милый.

Он закончил свой путь, разуверившись в музе своей,

Вдалеке от тех мест, что оставил, послушав друзей.

Amici, diem perdidi[5]

Ночь, улица, фонарь, аптека…

А. Блок

Ночь, улица, канал… Играет

Рябь в отраженье фонаря,

Но мысль меня не покидает,

Что этот день прожит не зря.

Я погружаюсь в размышленья

И, наслаждаясь тишиной,

Переживаю вновь мгновенья

Дня жизни, прожитого мной.

Но если с вечера не спится,

Полночи мучает мигрень,

Наутро всё из рук валится

И ковыляешь словно тень.

Что ж, остается согласиться,

Друзья, я потерял мой день!

Dum spiro, spero[6]

Когда за окнами всё пасмурно и серо

И сердце ваше ноет от тоски,

Твердите настроенью вопреки

Магический девиз – Dum spiro, spero.

Пусть камень на душе, пропала вера,

И впереди вас ничего не ждёт —

Не унывайте, шанс еще придёт,

Ведь было ж сказано – Dum spiro, spero.

И если в жизни вам не повезло,

И вы стоите у последнего барьера,

Держитесь невезению назло,

И будьте для других живым примером

Того, что в трудный час вам помогло —

Dum spiro, spero!

Confiteor solem hoc tibi[7]

Исповедуюсь в этом только тебе,

Потому что тебе доверяю.

Потому что я верю тебе как себе,

Пред тобою гордыню смиряю.

Много в жизни я ложных шагов совершил,

Много сделал того, что не надо,

Но прощение я пред тобой заслужил

Через муки душевного ада.

Чую сердцем, меня ты поймешь и простишь,

И признание с