– Здравствуй, милая!

– Привет, дорогая!

– Дуська где?

– К тебе побежала.

– Как твое здоровье?

– Просто отлично! Давление в норме, радикулит отпустил, беспокоят только морщинки.

– Да уж, морщинки таблетками не уберешь. Но я по-прежнему против пластики.

– Я слышала рецепт новой маски. Эффект потрясающий! Берешь черную икру, панцири двадцати креветок, мякоть авокадо, перемалываешь все это в блендере…

– И?!

– Прикладываешь к проблемным зонам.

– Прямо в блендере?

– Ты, как всегда, шутишь.

– Конечно, шучу. Скажи, что делать, если проблемных зон окажется больше, чем черной икры?

– Не знаю…

– Ну, вот видишь! Брось ты свои дурацкие маски, приходи к нам в клуб «Тем, кому за…»

– Мне не «за…», мне «…до»!

– Оптимистка!

– Зануда! Сейчас поругаемся, а ведь я хотела сообщить тебе отличную новость.

– Какую?

– У нас все получилось! Они купили эту квартиру!

– Ур-ра!!! Я так рада…

– Теперь нужно действовать осторожно.

– И без нажима!

– Без лишнего пафоса.

– С юмором!

– Главное, не торопиться…

– Думаю, у нас все получится.

– А вдруг – нет?!

– Тогда мы возьмем черной икры, немного мякоти авокадо, панцири двадцати креветок, перемолотим все это в блендере…

– И приложим к проблемной зоне!

– Ха-ха-ха!

– Завтра я тебе позвоню. Бай, дорогая!

– Бай-бай, милая!

Квартирка была на Арбате.

Мечта всей ее жизни.

Пятьдесят восемь квадратных метров, второй этаж, потолок – три с половиной метра, пять минут до метро и вид из окна на храм Спаса Преображения на Песках…

Дина открыла ключом дверь, зашла в темный холл и, прижавшись спиной к стене, съехала на пол.

Вот оно – счастье. Свои стены, свой потолок, свой пол, свой туалет, своя ванная, свои тараканы, свой вид из окна, свои придурки-соседи.

Дина улыбнулась, а потом рассмеялась в голос – громко и счастливо. Наконец-то у нее появилась своя территория. Ее нора, ее логово. Ее маленькое государство.

– А выключатель-то не работает! – вспомнила Дина, встала и на ощупь, скользя пальцами по стене, в полной темноте прошла на кухню.

– Красота! – крикнула она, когда яркий свет залил кухню. – Десять метров!

Для убедительности она повальсировала, предварительно скинув шубу прямо на пол.

Никто не вправе теперь указывать ей, куда складывать вещи.

В сумке была бутылка шампанского, курица-гриль, шоколадка и апельсин – странный наборчик, учитывая ее пристрастие к вегетарианству.

Шампанское взорвалось победным фонтаном, облив руки, лицо и кофточку.

– Ну, чтобы жилось! – Дина из горла отхлебнула то, что осталось от «Вдовы Клико».

Посуды не было, мебели не было, – ни хрена не было, кроме квартиры, свободы и эйфории.

Пить шампанское в одиночку и заедать его курицей-гриль на собственных пятидесяти восьми квадратных метрах в центре Москвы – вот итог ее понимания счастья в тридцать пять лет.

Дина погладила стены. Проверила наличие холодной и горячей воды в кране, потрогала батарею и покачала головой – топили сносно, но недостаточно для холодного февраля; проверила шпингалеты на окнах – сойдут еще пару лет, а потом она закажет дубовые рамы. Выключатели работали все, кроме того, что в холле.

Вот мелочь-то! Зато нашелся повод позвать электрика в СОБСТВЕННУЮ квартиру.

Дина достала из сумки тапочки и переобулась. Вещи привезут завтра. Тряпки, мебель, посуду – все, что досталось ей после длительного кровопролитного развода.

Вещей оказалось маловато, но достаточно, чтобы свить гнездо.

А пока она устроится на старом пожелтевшем матрасе, оставшемся от прежних хозяев. Простынку она захватила, и наволочку, и шелковый пододеяльник, и даже ночнушку – красную и разнузданную, она купила ее после развода в порыве самоутверждения.

Дина переоделась и пошла ванную, чтобы умыться.

Вот тут ее поджидал сюрприз.

Раковины не было.

То есть, когда она смотрела квартиру перед покупкой, раковина была, а теперь ее не было.

– Вот суки, – высказалась Дина в адрес прежних хозяев, но вдруг поняла, что ничуть не расстроена. Главное, что ванная совмещена с туалетом. Длинные тоннели с унитазом в конце вызывали у нее чувство неловкости и готовность заболеть клаустрофобией.

Дина умылась над ванной, почистила зубы, заплела на ночь косичку из длинных волос.

Красота. Бывший муж называл ее «ведьмой в хорошем смысле этого слова». Что это значило, Дина так и не смогла разобраться за семь лет брака, но подозревала, что все дело в магии ее раскосых зеленых глаз, в белой матовой коже, хрупкой фигуре и непростительно твердом характере.

Она считала себя «негламурной красавицей». То есть вполне ничего себе девушкой, но с излишней строгостью черт.

Косичку нечем было закрепить на конце, и Дина сунула ее в рот, чтобы та не расплелась, пока она поищет в сумке резинку.

Выйдя из ванной, Дина услышала, как в замке поворачивается ключ. Заорать ей не позволила зажатая в зубах коса. Ключа от квартиры ни у кого, кроме нее, не было, а значит, в квартиру мог ломиться только… вор.

Ужас сменился оцепенением. Дина смотрела, как медленно открывается дверь, как в темный холл вваливается огромный светловолосый мужик, и не могла издать ни звука. Вернее, она орала, но молча, внутри себя – вот уж не знала, что такое возможно.

Мужик ввалился, схватился за стену, сполз на пол и вдруг громко пропел на английском:

– Back in the U.S.S.R![1]

Даже вор тебе попался с оксфордским произношением, подумала Дина, и было в этой мысли что-то изысканное и многообещающее.

– В этой квартире нечего брать, – выплюнув косу, тихо сказала она по-английски и, подумав, по-русски громко добавила: – Кроме меня.