– Нет, не выметусь, – твердо сказал он.

– То есть вы будете торчать здесь, пока все не выяснится?!

– Буду.

– Боюсь, я вас убью.

– Боюсь, сперва я.

– Какая бы афера не крылась за всем этим, квартиру я вам не отдам.

– Могу сказать то же самое, мадам.

Она вышла с гордой спиной, шибанув дверью так, что зазвенели оконные стекла.

Левин поднял с пола шубу и брезгливо, двумя пальцами удерживая за воротник, повесил на гвоздь, торчавший в стене. Он не любил беспорядка. А еще он ненавидел горькие духи, и потому, чтобы перебить аромат, исходивший от шубы, понюхал лимон.

Квартирка была на Арбате…

Дина прорыдала всю ночь.

Этот мужлан, с габаритами Депардье и породистым лицом дипломата, храпел, как бульдог с деформированной носоглоткой.

Только с ней могла приключиться такая история.

Только она со своей «везучестью» могла купить квартиру у мошенников, при том что на рынке недвижимости все давно устаканилось и полно надежных, проверенных посредников.

Агентство «Юпитер» ей порекомендовала мама. Маму она перестала слушаться, едва достигнув сознательного возраста, но тут отчего-то послушалась.

И вот получила.

Он будет здесь делать ремонт и храпеть за стенкой…

Она – вить гнездо и рыдать по ночам.

Ну не дура ли?!

Дина взяла мобильник и набрала номер матери.

Матушка ответила быстро и таким резвым голосом, будто посреди ночи занималась гимнастикой.

– Ну, спасибо тебе, – прорыдала Дина в трубку.

– За что, дочуня?! – Мама всегда иронически относилась к своему статусу родительницы и придумывала самые нелепые производные от слова «дочь».

Дина приложила мобильник к стене, которая вибрировала от раскатистого храпа.

– Ну, как тебе? – наконец поинтересовалась она у матери.

– Музыкально, – одобрила мать. – Большой кобелина?

– Немаленький.

– Красивый?

– Депардье в очочках.

– Что за порода такая?

– Английская. Русского разведения.

– Дорого отдала?

– Все, мама! Все, что у меня осталось после развода со Стасом!

– Ну, ничего, донька. На алиментных щенках отобьешь свои деньги обратно!

– Каких щенках, мама?! Мою квартиру в агентстве, которое ты посоветовала, продали дважды! Мне и какому-то… мудаку, который только что вернулся из Англии! Мы вынуждены ночевать вместе! Это он храпит за стеной!

– Какой ужас, – невыразительно ужаснулась мать. – Но он хотя бы одинок, этот иностранец? Без жены и детей? А на рожу не очень страшный?!

– Мама, о чем ты?

– О твоей неустроенности, донюня. Может, пусть живет очкастенький? Будет кому ремонт сделать…

– Мама! – взвыла в отчаянии Дина. – Мне предстоят суды, допросы, разбирательства, а может, даже – потеря квартиры и денег, и все по твоей вине! А ты…

– Досечка! Ну при чем тут я?! Подумаешь, агентство посоветовала! У него реклама красивая в газете была. Ты же меня все равно никогда в жизни не слушалась!

Дина нажала отбой и уткнулась носом в подушку. Искать сочувствия у мамаши было бессмысленно. Она жила в каком-то своем непонятном мирке, своими немыслимыми понятиями. Она все переворачивала с ног на голову, в белом усматривала розовое, в черном – непременно голубое. Они с матерью всегда были настолько разными, что даже за чаем через пятнадцать минут ссорились. Проживание под одной крышей грозило нервным срывом обеим.

Дина вздохнула, закрыла глаза и стала считать верблюдов.

На тридцатом воображаемом белом верблюде она всегда засыпала. На этот раз она досчитала всего до пятнадцатого верблюда. Заснула, несмотря на храп за стеной и душившие ее слезы.

После разговоров с мамой Дина легко и с большой охотой отключалась от действительности.

Левин не сомкнул глаз до утра.

Мало того, что мадам заняла единственный в доме матрас и спать пришлось на полу, подсунув под голову скрученное пальто, так она еще вздумала храпеть, как пьяный сапожник.

Вот уж не думал он, что такое тщедушное тельце – «ни рыба ни мясо» – может издавать такой противный, вибрирующий храп.

…Клэр спала тихо и сладко, как новорожденный ребенок. У нее было легкое дыхание, нежная розовая кожа на щеках и трепещущие во сне ресницы. Он любил смотреть и слушать, как спала Клэр. Любил ощущать ее юную близость, ее фантастическое присутствие рядом, от которого счастье захватывало его, не давая дышать и думать.

Английская сказка обернулась московским кошмаром.

От храпа за стеной к вискам подбиралась пульсирующая боль, грозящая перерасти в жестокий приступ мигрени.

Левин встал и ударил кулаком в стенку.

Храп на мгновение прекратился, но потом возобновился с новой силой.

Левин лег и натянул пальто на голову, надеясь заглушить звуки.

Конечно, можно уехать к Титову, но это означало бы стопроцентную капитуляцию перед Диной Алексеевной Алексеевой, а капитуляции не хотелось.

Только он мог вляпаться в такую историю!

Титов предлагал ему услуги знакомой риелторши, но Левин отчего-то воспользовался рекомендацией матери, хотя никогда в жизни не прислушивался к ее советам и старался все делать в точности наоборот.

Он выхватил из кармана мобильный.

– Мама!

Она сердито молчала, давая понять, что спит.

– Мама, проснись, мне нужно срочно поговорить с тобой!

– О чем? – сонно спросила мама.

– О «Юпитере»!

– Я мало что знаю о звездах, сынок.

– Об агентстве недвижимости, мама! Ты посоветовала мне обратиться в него, когда я собрался покупать квартиру в Москве!

– Я такое советовала?

– Да! Ты говорила, что агентство «Юпитер» крупная и надежная фирма!

– Я это говорила?!

– Ты издеваешься надо мной?!

– Ты так орешь, будто в этом агентстве рота афроамериканских солдат лишила тебя невинности.

– Так и есть. Меня отымели, как последнего лоха. Мою квартиру продали дважды! Я ночую с какой-то… русалкой, которая считает себя тут хозяйкой!

– Она симпатичная?

– Что?!

– Она симпатичная, эта твоя русалка? Может, оставить ее, чтобы варила супы, убирала квартиру, стирала носки и виляла хвостом, когда ты будешь вечером возвращаться с работы?