Я – ваша горничная. Я та, кто прибирает ваш номер в отеле, кто появляется в нем как призрак, пока вы шатаетесь где-то весь день, нимало не задумываясь о том, что́ вы оставили после себя – порядок или разгром – и что́ я могу увидеть в ваше отсутствие.

Я та, кто выносит ваш мусор, выбрасывая чеки, которые ни в коем случае не должны попасться никому на глаза. Я та, кто меняет ваше постельное белье и видит, спали ли вы на нем прошлой ночью, а если спали, то в одиночестве или нет. Я та, кто аккуратно расставляет у двери вашу обувь, кто взбивает ваши подушки и снимает с них случайные волоски. Ваши? Навряд ли. Я та, кто приводит ваш туалет в порядок после того, как вы, перебрав с алкоголем, заляпываете сиденье унитаза, а то и что-нибудь похуже.

Когда я заканчиваю свою работу, ваш номер сияет первозданной чистотой. Ваша кровать идеально застелена, ваши четыре подушки взбиты, как будто никто никогда там не лежал. Пыль и грязь, которые вы оставили после себя, отправлены пылесосом в небытие. В ваших сверкающих зеркалах отражается ваше невинное лицо. Словно вас никогда здесь и не было. Словно вся ваша грязь, все ваше вранье и ваши неприглядные делишки больше не считаются.

Я – ваша горничная. Я знаю о вас очень многое. А вот что вы знаете обо мне?

Я прекрасно знаю, что мое имя звучит как недоразумение. Оно не было недоразумением до того, как я четыре года назад устроилась на эту работу. Я горничная в отеле «Ридженси гранд», и меня зовут Молли. Горничная Молли[1]. Смех да и только. До того, как я устроилась на эту работу, Молли было просто именем, которое дала мне моя непутевая мать, бросившая меня так давно, что у меня не сохранилось о ней ровным счетом никаких воспоминаний, лишь несколько фотографий да то, что рассказывала мне о ней бабушка. По словам бабушки, мама считала, что Молли – отличное имя для девочки, оно наводит на мысли о щечках-яблочках и трогательных хвостиках. Однако ни тем ни другим я похвастаться не могу. У меня прямые темные волосы, которые я стригу под строгое каре. Я разделяю волосы на пробор посередине – точно посередине головы. Волосы у меня всегда гладко причесаны и прилизаны. Люблю во всем простоту и аккуратность.

У меня выступающие скулы и бледная кожа, которой люди иногда поражаются – не знаю почему. Она такая же белая, как простыни, которые я целыми днями снимаю и стелю, снимаю и стелю в двадцати с лишним номерах, которые я убираю для высокочтимых гостей «Ридженси гранд», пятизвездочного бутик-отеля, который гордится своей «утонченной элегантностью и безупречно вышколенным персоналом».

Никогда в жизни не думала, что буду занимать столь высокую должность в гранд-отеле. Я знаю, что многие думают иначе, что горничная – это ничтожество. По их мнению, все должны стремиться стать врачами, адвокатами, богатыми магнатами недвижимости. Но не я. Я так благодарна судьбе за свою работу, что каждый день щиплю себя, чтобы убедиться, что все это мне не приснилось. Честное слово. Особенно теперь, когда не стало бабушки. Без нее и дом не дом. Такое впечатление, что наша с ней маленькая квартирка стала черно-белой. Но стоит мне переступить порог «Ридженси гранд», как мир обретает кинематографическую красочность.

Когда я кладу руку на сияющие латунные перила и поднимаюсь по алым ступеням, ведущим в роскошный портик отеля, я превращаюсь в Дороти, вступающую в страну Оз. Я прохожу сквозь вращающиеся двери и вижу себя – ту, какая я есть на самом деле, – отраженную в сверкающем стекле: мои темные волосы и всегдашняя бледность никуда не деваются, но на мои щеки возвращается румянец, ведь у меня снова есть raison d’être[2].

Преодолев двери лобби, я часто останавливаюсь, чтобы полюбоваться его великолепием. Оно никогда не утрачивает своего блеска. Не меркнет и не покрывается пылью. Не тускнеет и не выцветает. К счастью, оно всегда одинаковое, каждый день. Слева – стойка регистрации, облицованная мерцающим черным обсидианом, за которой сидят консьержи, похожие в своих элегантных черно-белых костюмах на пингвинов. А вот и само просторное лобби, имеющее форму подковы, с полами из дорогого итальянского мрамора, сияющими первозданной белизной, притягивающими взгляд, уводящими его вверх, все выше и выше, к галерее второго этажа, богато украшенной в стиле ар-деко, куда ведет парадная лестница с роскошной балюстрадой со столбиками в виде змей, удерживающих в латунных пастях золотые шары. Гости нередко останавливаются у перил, положив руки на сверкающий поручень и глядя на великолепную сцену внизу – носильщиков, снующих туда-сюда с тяжелыми чемоданами, гостей, отдыхающих в роскошных креслах, и парочек, воркующих друг с другом на изумрудно-зеленых диванчиках, чьи мягкие бархатные подушки безмолвно хранят не один секрет.

Но, пожалуй, что мне нравится в лобби больше всего – это ольфакторное ощущение, тот первый благоуханный вдох, который я делаю, вбирая в себя запах отеля, когда переступаю порог перед каждой сменой, – неповторимая смесь тонких ароматов дамских духов, бархатистого мускуса кожаных кресел и терпкой нотки лимонной мастики, которой дважды в день натирают мраморные полы. Это дух отеля. Аромат самой жизни.

Каждый день, когда я прихожу на работу в «Ридженси гранд», я снова чувствую себя живой, частью ткани отеля, этой роскоши и буйства цвета. Я – неотъемлемая часть общего узора, яркий уникальный квадратик, вплетенный в этот гобелен.

Бабушка часто говорила: «Если ты любишь свою работу, ты никогда в жизни не будешь работать». И она была права. Каждый рабочий день для меня радость. Я создана для этой работы. Я люблю наводить чистоту, я люблю мою рабочую тележку, и я люблю мою униформу.

Ничто не сравнится с идеально укомплектованной тележкой горничной в начале смены. Она, по моему скромному мнению, являет собой апофеоз изобилия и красоты. Хрустящие маленькие упаковки деликатно завернутого мыла, пахнущего цветами апельсина, крохотные бутылочки шампуня «Крабтри энд Эвелин», плоские квадратные коробки с салфетками, рулоны туалетной бумаги, завернутые в полиэтиленовую пленку, белоснежные махровые полотенца трех размеров – банные, для рук и для лица, стопки салфеток для чайно-кофейного сервиза. И наконец, самое главное: набор принадлежностей для уборки, в который входит метелочка из перьев – сметать пыль, лимонный полироль для мебели, ароматизированные антибактериальные мешки для мусора, а также внушительная батарея чистящих и дезинфицирующих средств – все это выстроилось в ряд и готово бороться с любым пятном, будь то кофейные круги, рвота – или даже кровь. Укомплектованная всем необходимым тележка – это передвижное санитарное чудо, машина чистоты на колесиках. И, как я уже говорила, она прекрасна.