Хелен Кир

Измена. Я лучше чем она

Глава 1

Я больше не выдержу.

Он снова исчез. Ушел в разгар праздника. Неужели Давиду настолько противно стоять рядом со мной? Я же не виновата. Ни в чем не виновата. Кто знал, что именно так повернется наша жизнь!

Жму вызов, в ответ тишина. Она убивает меня. Вспарывает острыми крючьями бедное измученное сердце.

Давид всегда так делает, когда уезжает к ней. Молча разворачивается и уходит к женщине, с которой спит. К Кристине Завадской. Я знаю как ее зовут, представляете? Я даже знаю где они встречаются.

— Да, — отвечаю на звонок матери.

— Вы с ума сошли? — шипит она в трубку. — Каков концерт устроили. Позор! Что о нас люди подумают. Вся светская тусовка у нас. Немедленно отыщи Давида и возвращайтесь.

Бросаю в ответ невразумительную жалкую смесь слов и отбрасываю телефон как гремучую змею. Слезы жгут веки, раздирает глаза щипучая тушь. Что же ты делаешь, Давид? Что же ты с нами делаешь?

Паркуюсь как попало у шикарного отеля. Бросив машину, спешу внутрь. Боже, как же мешает узкое платье. Вырядилась как кукла в надежде на перемены. Думала муж заметит, что я тоже красива и перестанет пить из меня кровь ведрами. От высоких шпилек болят ноги, в щиколотку врезается ремень из камней. Больно.

Мне больно не только физически, внутри сгораю заживо.

— Дина, Вы куда? — бросается наперерез охранник.

— Вон! — отталкиваю его. — Меня ждут в четыреста пятнадцатом.

Он растерянно отступает, я несусь как стрела. Лифт ждать не хочу. Сбрасываю туфли, перескакивая ступени, бегу на второй этаж. Любую смертную за подобное поведение в таком месте уже вышвырнули на улицу. Но не меня. К несчастью персонала, моя фамилия Барская.

Срываю табличку «не беспокоить» и отщелкиваю ручку. Они дверь не считают нужным запереть. Затаив дыхание ступаю в номер. Темнота. Готова ли я? Приглаживаю волосы, сильно кусаю губы, чтобы в чувство себя привести.

Не сдохнуть бы мне… Только бы не заплакать… Только бы выдержать.

Шаг. Еще. Шаг. Другой.

— Давид. Давид! Давид!!

Голос Завадской все громче. Стонет, визжит имя все громче. Имя моего мужа. Законного вынужденного мужа!

В грудь вбивается горе. Суковатым огромным тараном прошивает тело, наматывая внутренности на твердую безжалостную неотесанную древесину. Хватаюсь за шею, разминаю кожу, чтобы хоть капля воздуха в грудь попала. Бесполезно. Задыхаюсь.

Шаг. Еще шаг.

На огромной шикарной кровати извиваются два тела. Вижу раскинутые ноги, длинные и стройные. Изящные руки обнимают мощную шею Давида. Он нависает над ней, вбивается между ног со всей силы. Спина бугрится мощными мышцами, идеально вылепленное тело механически красиво двигается. Без сбоев, без заминок.

Пошевелится не в силах. Меня прибивает окончательно.

Сколько можно унижаться? Я же полюбила его! В вынужденных условиях, но все же. Неужели у Давида нет ни капли уважения. С болью смотрю на дикое соитие через пелену слез. Уши взрывают похабные стоны и хриплые рыки. Это ужасно. С огромным трудом вырываюсь из оцепенения, неосторожно опираюсь о столик, с которого падает декоративная ваза и разбивается.

— Дина? Что ты здесь делаешь? — невозмутимо спрашивает Барский.

— Приехала. За тобой, — с трудом контролирую голос.

Давид медленно встает с кровати. Не торопясь, обвязывает полотенце вокруг талии, скрывая крупный эрегированный член в складках ткани.

— Прогони ее, — капризный голос Завадской заставляет подпрыгнуть на месте.

— Заткнись, — грубо бросает не глядя. — Что тебе, Дина?

— Нужно домой. Жду тебя в машине. Нас ищут Гордеевы.

Давид недовольно морщится. Мрачно уставившись в угол, обдумывает сказанное мной. Я не смотрю на Завадскую. Много чести для швали, но от обиды, что выбирает ее, пересушенные вены с треском лопаются по всему измученному телу. Призываю на выручку выдержку, которой обучена как собака с детства. Ни единой эмоции при чужих людях. Ни единой!

— Давид! — негромко повторяю.

С абсолютно прямой спиной разворачиваюсь. Придерживая платье, модельной походкой марширую, кусая губы в кровь. Уже в машине вволю реву, как раненая львица. Сжимаю руль так сильно, что ногти впиваются, вспарывают кожу на ладони. Боль отрезвляет. Мне помогает, когда наношу себе небольшие раны. Иначе я просто сдохну.

Хлопает дверь. Давид садится на пассажирское. Салон наполняется запахом приторных женских духов. Задерживая дыхание, приоткрываю окно, окуривая, как от нечисти, пространство свежим воздухом.

— Не надоело так жить? Бегать? Рыскать как ищейка?

— Надоело. Но разводится нам нельзя. Такое условие договора, да, Давид?

— Мне этот договор удавка на шею! — зло выговаривает и щелкает зажигалкой. — Вынужден жить с тобой…

— И я ни при чем, Дава, — ору ответно. Глотая обидные упреки. — Только вот год уже так. Год! Неужели я такая противная и страшная? И дела наших родителей мне неинтересны. Они взрослые, сами пусть разбираются. Да, мы стали частью их сделки, но… Но… Я полюбила тебя! Я же не виновата!

— Не неси хуйню, — припечатывает будто тавро дуры на лоб ставит и отворачивается.

Да, наш брак вынужденный. Контракт, обязательства и все что к данному виду договора относится. Мать с отцом поставили меня перед фактом, что в самое короткое время состоится свадьба с Давидом Барским. В оцепенении приняла информацию. Мне пришлось расстаться с парнем, полностью переломать свою жизнь, потому что не смела ослушаться. Не понимала, как буду жить с Давидом, о нем ходили ужасные слухи.

Но я не знала, что полюблю его больше жизни. Клянусь, не знала.

— Ты даже не пробовал спать со мной.

— Что бы это изменило?

— Возможно все.

— Серьезно? — насмешливо поднимает бровь.

Уничижительный смех разносится по салону. Мне хочется бросить руль и надавать Давиду хлестких пощечин. Сколько можно унижать меня? С огромным трудом тушу яростное желание. Крепче впиваю в руль и сжимаю зубы. Прекрасный день рождения, Дина. И подарок ты получила шикарный. Боже, когда все закончится?

Вместо возвращения на праздник, приезжаем домой. Молчим, пока идем в дом. Но стоит захлопнуться замку, как слышу издевательский голос.

— Так что ты там говорила?

— Оглох? Ты все слышал, — огрызаюсь зло. — Или не дошло?

— Ладно, — прищуривается. — Ладно, блядь. Сюда иди быстро!

Не дожидаясь, дергает за руку и грубо задирает подол. Рвет трусы, загибает на кухонном столе и вздергивает мою задницу. Гладит голые ягодицы, я же пошевелится не могу. Он трогает меня впервые. Один поцелуй в щеку на свадьбе не в счет. Последнее что чувствую болезненный щипок и убивающий голос.

— Что с тобой пробовать? У меня не стоит