На вершине пирамиды советской партократии не было достаточноместа для двух преступных гениев — для Сталина и Берия. Рано или поздно одиндолжен был уступить место другому или оба погибнуть во взаимной борьбе. То идругое случилось почти одновременно. Настоящее произведение и посвященореконструкции исторического процесса последних пяти лет сталинского правления(1948–1953), приведшего к этому.

При тиранических режимах, политика есть искусствочередующихся интриг.

Придворные интригуют, чтобы оказаться поближе к тирану, атиран — чтобы натравливать их друг на друга: ведь придворные, постоянносоперничающие между собой, не способны организовать заговор против своеговладыки. В подобного рода интригах Сталин и его клика не имели себе равных.

Сталин окружил себя людьми, преданность которыхобусловливалась не общественными идеалами, а лишь соображениями карьеры. Каждыйиз них боролся за Сталина, ибо Сталин — это власть, но чтобы они необъединялись против него в борьбе за власть, Сталин разжигал среди них взаимнуюненависть. Эта тактика имела и еще одно преимущество: когда Сталину было нужно«пустить в расход» кого-нибудь из своей клики, он делал это по доносам одних,при энтузиазме других и при молчаливом согласии остальных.

У правящей элиты было атрофировано самое элементарноечувство коллегиальной солидарности для спасения своих отдельных представителейхотя бы ради своего собственного спасения. Этим воспользовался Сталин до войны,на пути к единоличной тирании. Этим Сталин продолжал пользоваться и послевойны, пока самый способный из его учеников — Берия — не превзошел своегоучителя.

Если каждый из членов последнего сталинского Политбюро умерили умрет своей смертью, то это благодаря тому, кого они убили: Берия. Если несостоялась вторая, куда более грозная, чем в ежовщину, «великая чистка», еслисотни тысяч людей были спасены от чекистских пуль, а миллионы — от концлагерей,то этим, вероятнее всего, страна обязана тоже Берия. Это не было его целью, ноэто было его невольной заслугой.

Когда Сталин решил ликвидировать свою «старую гвардию»(молотовцев), апеллируя к «молодой гвардии» (маленковцам). Берия первыйразгадал его стратегический план — уничтожить всех членов Политбюро по шаблону20-х и 30-х годов: «старую гвардию» — при помощи «молодой гвардии», «молодуюгвардию» — при помощи «выдвиженцев». Но Сталин просчитался: его окружали теперьне идейные простофили 20-х, не политические евнухи 30-х годов, о его жедуховные двойники, выпестованные им самим, по его собственному криминальномуобразу мышления и действия. Но на высоте криминального искусства самого Сталинастоял среди них только один Берия.

К счастью народов СССР, Бог лишил Сталина разума в тот самыймомент, когда он направил его гнев в сторону Берия.

С уму непостижимой оплошностью Сталин выдал себя,сформулировав обвинение кремлевских «врачей-заговорщиков»: ведь обвинение всейсети верховных органов госбезопасности в попустительстве «заговорщикам» былопрямо направлено против Берия. Берия слишком хорошо знал и Сталина, и судьбусвоих предшественников, чтобы строить иллюзии. Сталину теперь нужна была егоголова. У Берия не было никаких других средств спасти ее, кроме того как лишитьсамого Сталина его собственной головы.

Вот так и был организован беспримерный по трудности, но иблестящий по технике исполнения заговор Берия против Сталина. Организаторзаговора доказал, что он превзошел Сталина в том, в чем последний считалсякорифеем: в искусстве организации политических убийств!

Естественно, в результате власть Сталина оказалась у Берия.Члены Политбюро, судьбой которых Берия теперь мог распоряжаться, решили отнятьу него власть.

Возглавленный Хрущевым, был создан второй, беспримерный потрусости заговор — против Берия, заговор, который, по существу, был убийствомиз-за угла. Впрочем, таким же был и организованный впоследствии заговор противсамого Хрущева — с той лишь разницей, что его оставили в живых.

Не абстрактные спекуляции, не искусственные конструкции, алогика целой цепи косвенных доказательств, называемых в юриспруденции уликами,привела меня к окончательному выводу: Сталин умер в результате заговора.Заговор этот не был импровизацией. Он был лишь последним актом тойпродолжительной послевоенной трагедии, в которой актеры как бы поменялисьролями: предназначенные к гибели герои умертвили «бессмертного», чтобы самимостаться в живых. С такой же уверенностью я не могу этого утверждать о второмаспекте моей темы: как был умерщвлен Сталин. Коллапс как последствие шока отзаседания Политбюро с последующим вредительским лечением или яд замедленногодействия, полученный от Берия? Впрочем, собранные мною улики для того илидругого случая я предоставляю на суд самого читателя.

Я не буду останавливаться на характеристике использованныхмною советских и западных источников, но немного надо сказать о моих частныхисточниках информации из СССР. В этом отношении оказался в несколько болеевыгодном положении, чем другие историки на Западе. Объясняется это тем, что КГБшироко разрекламировал мою книгу «Технология власти» (1959): на многихполитических процессах в Москве, Ленинграде, Киеве и других городах онафигурировала — в издании самиздата — как вещественное доказательство противподсудимых (за нее мастера фальсификации из ЦК сочинили мне биографию, вкоторой нет ни одного слова правды, кроме моего имени). Уже в той книгенаписал, что загадочная смерть Сталина последовала, вероятно, в результатезаговора четверки (Берия, Маленкова, Хрущева, Булганина) и что подозрительносамо это подчеркивание в официальном сообщении о месте нахождения заболевшегоСталина «в Москве в своей квартире» (А. Авторханов. Технология власти.1959, стр. 282, 285). Все мои дальнейшие поиски за истекшие годы и былипосвящены этой «загадке смерти Сталина». Но так как «Технологию власти»переиздал не только самиздат, но и ЦК КПСС — в издательстве «Мысль», с грифом«запрещенная литература», — то у нее оказался относительно широкий кругчитателей. Отсюда и приток ко мне по разным каналам дополнительных сведений отом, как происходили некоторые из описываемых мною послевоенных событий. Ксожалению, в момент создания книги я был лишен возможности использовать ихполностью. Для этого тогда еще не наступило время. Исключение было сделанотолько в тех случаях, когда аутентичность материала кажется бесспорной илиподдается объективной проверке.

Если выразиться образно, то в послевоенные годы Сталинправил страной, как рулевой в бурную погоду на океане, бездумно бросающийдырявую лодку навстречу грозным волнам. Пассажиры же ее — члены ЦК — тобеспрерывно выкачивали воду со дна лодки, то отчаянно метались с одного бортана другой, чтобы сбалансировать ее движение, но неумолимый рулевой балансировалего тем, что бросал их за борт одного за другим. Сколько их было выброшено запоследние три года по «ленинградскому делу», по «сионистскому делу», по«грузинскому делу», по начавшемуся «московскому делу», в которое, по замыслуСталина, могли бы быть включены остальные уцелевшие пассажиры сталинскойлодки?! Не важно, что сами пассажиры подсказывали рулевому, кого первымивышвырнуть, важно другое: все они знали, что при этом рулевом та же участь раноили поздно постигнет каждого из них.