Понять Сталина можно, только постаравшись проникнуть в егополитико-психологический мир и его глазами глядя на положение и перспективыразвития СССР. Тогда мы увидим в действиях советского диктатора не маниюпреследования, не причуды и капризы старика, а железную логику основателяданной системы, его обоснованный страх за ее интегральность, его глубочайшуюозабоченность беспечностью его учеников и соратников, его мрачные думы озавтрашнем дне. На XX съезде цитировались слова Сталина, обращенные к егоученикам и полные тревоги за будущее СССР: «Вы слепы, как новорожденные котята;что будет без меня?»

Сталин был идеален для господства над закрытым обществом —закрытым внутри, закрытым вовне. Жизнеспособность и долголетие такого обществазависели от систематической регенерации ячеек власти сверху донизу — отпостоянного вычищения отработанных кадров, от постоянного возобновления армиибюрократов.

Порядок Сталина не допускал ни свободной игры сил на верхах,ни гражданской инициативы в обществе, даже самой верноподданнической.

«Генеральная линия партии» была сильна своей ясностью,неуязвимостью, повелительностью. В ее лексиконе не было слова «думать», а быловсем понятное и принятое слово «действовать»! «Думать» — это прерогатива одногоСталина, «действовать» — это задача всей партии. Поэтому и «порядок» былидеальным, и управлять было легко. Война внесла в «генеральную линию»дисгармонию. Люди, прошедшие через войну, от Волги к Эльбе, стали другими.

В глубине души Сталин был согласен с западными остряками:«Сталин в войну сделал только две ошибки: показал Ивану Европу и Европе Ивана».Советские люди притащили домой бациллы свободы и социальной справедливости: «вГермании скот живет лучше, чем у нас люди», «у американского солдата шоколадабольше, чем у нашего картошки», «на Западе президенты и министры — обыкновенныегрешники, а у нас боги-недотроги». Надо вернуть этот расфилософствовавшийся,«больной народ» в первобытное довоенное состояние: нужен антибиотик, нужно иновое, полезное кровопускание. Чем раньше это сделать, тем быстрее онвыздоровеет.

Этого никак не хотят понять верхи партии. Они даже не прочьначать диалог с Западом («сосуществование»!), не прочь искать его помощи врешении внутриэкономических (колебания — принять или не принять «планМаршалла») и внешнеторговых проблем СССР (предложения о хозяйственно-техническойкооперации), а для этого готовы посягнуть на святая святых — монополию внешнейторговли — и немножко приоткрыть железный занавес для циркуляции бизнеса. Ноэто ведь начало конца «генеральной линии». По каналам бизнеса двинутся в СССРтысячи, миллионы новых бацилл Запада. Железный занавес станет дырявым, иначнется другой диалог: диалог между народом и правительством, поощряемый иподстрекаемый Западом.

Случится небывалое и непоправимое: народ начнетинтересоваться своим прошлым и философствовать о будущем. Появятся новыеРадищевы, Белинские, Герцены. Русь духовно придет в движение, а за нею иантирусские окраины, за ними и страны-сателлиты. Вот какая перспективарисовалась Сталину, если не вернуться к старой, испытанной «генеральной линии».

Прогноз был правильный, но предупредить такое развитие делСталин мог бы в возрасте сорока — пятидесяти лет, а ему было уже за семьдесят;другого Сталина в Политбюро не было, да такие и рождаются раз в сотни лет.Старость Сталина совпала с дряхлостью режима. Этому режиму можно было продлитьжизнь не хирургией (он не выдержал бы никакой серьезной операции), а терапией.На языке политики это означало медленный «спуск на тормозах» в поисках«сосуществования» как со своим народом, так и с внешним миром. Сталин был полонрешимости ни в коем случае не допустить этого, ошибочно полагая, что егоученики не способны пойти против его воли. Но первый организационный пленум ЦК,избранный на XIX съезде, доказал обратное.

По неписанной партийной традиции организационный пленумнового ЦК происходит еще во время работы съезда и результаты (выборы Политбюро,Секретариата и генсека) докладываются последнему заседанию съезда. Этотзакон впервые был нарушен.

Пленум нового ЦК происходит через два дня после закрытия XIXсъезда, а именно — 16 октября 1952 года. При внимательном наблюдении можно былозаметить, что этот необычный прецедент был связан с трудностями созданияисполнительных органов ЦК.

Впоследствии стало известно, что Сталин, демонстративноигнорировавший рабочие заседания XIX съезда (из восемнадцати заседаний онпосетил только два — первое и последнее, — оставаясь на них по несколькоминут), был исключительно активен на пленуме ЦК. Сталин разработал новую схемуорганизации ЦК и его исполнительных органов. Он предложил XIX съезду вдвое увеличитьчленский и кандидатский состав ЦК: было избрано 125 членов и 111 кандидатов вчлены ЦК. Теперь пленуму ЦК он предложил, как бы соблюдая симметрию, избрать вчленский состав Президиума (Политбюро) 25 человек, а в кандидатский состав —11. Но дело было не в процентной норме и не в желании симметрии — Сталинсмешивал своих «нечестивых» адептов из старого Политбюро со рвущимисянаверх «целинниками» из областных вотчин партии. На расстояниизагипнотизированные «гением отца» и святостью его воли, партийные «целинники»должны были явиться орудием уничтожения «нечестивых». Знали ли они опредназначенной им роли значения не имеет. Важно другое — старые членыПолитбюро звали, что такова цель Сталина. Тогда же приняли они и меры, чтобысорвать этот план. Какие меры, мы увидим дальше, здесь лишь приведем заявление,которое ЦК устами Хрущева сделал XX съезду: «Сталин, очевидно, намеревалсяпокончить со всеми старыми членами Политбюро. Он часто говорил, что членыПолитбюро должны быть заменены новыми людьми».

А вот зачем нужно было расширить состав Президиума(Политбюро): «Его предложение после XIX съезда об избрании 25 человек вПрезидиум Центрального Комитета было направлено на то, чтобы устранить всехстарых членов из Политбюро и ввести в него людей, обладающих меньшим опытом,которые бы всячески превозносили Сталина.

Можно предположить, что это было также намерением в будущемликвидировать старых членов Политбюро…» (Н. С. Хрущев, «Доклад назакрытом заседании XX съезда КПСС», стр. 58).

Это сообщение имеет решающее значение для раскрытиявнутренних мотивов поведения старых членов Политбюро как компактной группывнутри нового Президиума, когда каждый из них убедился вслед за Берия иМаленковым, что Сталин переносит дебаты в другую плоскость — быть или не быть.Если быть Сталину, тогда не быть им, не только политически, но и физически.Неумолимая логика Сталина в таких ситуациях не звала полумер.

Как остановить Сталина? Этот вопрос старые члены Политбюропока еще не ставят, Но Сталин настойчиво толкает их к этому своими действиями.

В прежнем Политбюро, кроме Сталина, было 10 членов. Во времявыборов нового Президиума ЦК Сталин дал отвод 6 членам из 10. Причем дал отводдаже и тем, кто скорее был готов добровольно подставить свои затылки под пуличекистов, чем поднять руку на Сталина, — Молотову, Ворошилову, Кагановичу,Андрееву. О поведении двух других, тоже отведенных Сталиным, Микояна вКосыгина, — конечно, нельзя говорить столь же уверенно.