* * *

Стиснув зубы, Маттео Манасерро наблюдал за тем, как гроб опускают в освященную землю частного кладбища при замке Миниато.

Вокруг стояли сотни людей – семья и близкие Пьеты Пеллегрини, его коллеги, несколько высокопоставленных чиновников с телохранителями, державшимися на значительном расстоянии. Все они собрались здесь, чтобы попрощаться с человеком, о котором благодаря его филантропии знал весь мир.

Ванесса Пеллегрини, мать Пьеты, которая похоронила своего мужа Фабио на соседнем участке земли всего год назад, вышла вперед, опираясь на руку своей дочери Франчески.

Франческа протянула вторую руку Наташе, молодой вдове Пьеты, стоявшей неподвижно, словно алебастровая статуя, и смотревшей на гроб отрешенным взглядом. Легкий осенний ветерок успел стихнуть, и ни одна прядь ее густой русой копны волос не шелохнулась. Она подняла глаза, в которых не было слез, и взяла руку Франчески.

Три женщины по очереди бросили розы на крышку гроба.

Маттео с усилием выдохнул, стараясь смотреть куда угодно, только не на вдову друга.

Сейчас ему надлежит оплакивать человека, чья смерть стала поистине невосполнимой потерей для многих, а не глазеть на вдову, думая о том, как она прекрасна даже в трауре. Или о том, как сильно ему хотелось обнять ее за плечи и…

Даниэль, брат Пьеты, легонько подтолкнул его плечом. Настала их очередь.

«Прощай, Пьета, мой кузен и друг. Спасибо тебе за все. Я буду скучать», – пронеслось в голове Маттео.

Пытаясь сохранять хладнокровие, он с каменным выражением лица наблюдал за тем, как к гробу подошли его родители, чтобы отдать последнюю дань своему племяннику. Они даже не посмотрели на него, своего сына.

Маттео не разговаривал с ними с тех пор, как официально изменил свою фамилию пять лет назад. Буквально через несколько недель после смерти своего брата.

Так много смертей. Так много похорон. Так много горя. Слишком много невыносимой боли.

Когда траурная церемония завершилась и священник отправился вместе с горюющими друзьями и родственниками усопшего в замок, чтобы провести поминки, Маттео отделился от толпы, чтобы навестить могилу в соседнем ряду.

«Роберто Пеллегрини. Любимый сын», – гласила надпись на мраморном надгробии.

Уже шесть веков это кладбище являлось последним пристанищем для членов династии Пеллегрини. Роберто похоронили здесь, когда ему было всего двадцать восемь.

Маттео присел на корточки и прикоснулся к надгробию.

– Привет, Роберто. Прости, что так долго не приходил. Слишком много дел навалилось. – Мужчина горько рассмеялся. Ни дня не проходило, чтобы он не думал о погибшем брате. Боль утраты никогда его не покидала. – Опять я оправдываюсь. Я люблю тебя и скучаю по тебе. Хочу, чтобы ты это знал.

Смахнув с лица одинокую слезу, Маттео с тяжелым сердцем побрел в сторону замка, чтобы присоединиться к остальным.

В зале для поминок установили роскошный бар. Маттео снял себе номер в отеле на ближайшие пару дней, но вряд ли несколько глотков бурбона помешают ему сесть за руль. А уже в гостинице он по-настоящему напьется, чтобы утопить в вине свою горечь.

К нему подошла Франческа.

– Ты как? – Он крепко ее обнял.

Маттео исполнилось тринадцать, когда дядя Фабио и его жена Ванесса приняли его в дом. Франческа тогда была совсем ребенком. Он видел, как она делает первые шаги, присутствовал на ее первом школьном спектакле и с гордостью любовался ею несколько месяцев назад на ее выпуске в колледже.

Она пожала плечами и погладила его руку:

– Пойдем со мной. Я хочу кое-что с тобой обсудить.

Последовав за ней по длинным старинным коридорам замка, Маттео вошел в кабинет, когда-то принадлежавший Фабио, который никто не использовал с тех самых пор, как он умер после продолжительной болезни.

Через мгновение на пороге появились Даниэль и Наташа, испуганно взглянувшая на Маттео своими прекрасными голубыми глазами.

Франческа закрыла дверь и жестом пригласила всех сесть за большой овальный стол.

Маттео сделал глубокий вдох и выругался про себя. Меньше всего на свете ему хотелось находиться в замкнутом пространстве с женщиной, которая обвела его вокруг пальца, заставив поверить, что испытывает к нему чувства, что у них есть надежда на общее будущее, тогда как на самом деле ее интересовал его кузен. Вернее, его деньги.

Сейчас она сидела напротив него так близко, что он мог бы протянуть руку и дотронуться до ее прекрасного лица.

Черный цвет ей шел, но еще более привлекательно Наташа выглядела бы в алом.

Ему было неприятно это признавать, но она была самой красивой женщиной, которую ему когда-либо приходилось встречать. И с возрастом ее красота становилась только еще поразительней.

Маттео внимательно разглядывал ее лицо классической формы, пытаясь отыскать в его чертах хоть какие-то несовершенства. Обычно золотистого оттенка кожа сейчас выглядела бледной. Нос немного длинноват, губы – чересчур пухлые. Но эти недостатки вовсе не портили Наташу, а, наоборот, придавали ей шарма. Когда-то Маттео мечтал о том, чтобы, просыпаясь по утрам, видеть это прекрасное лицо.

А теперь?

Теперь он презирал даже воздух, которым дышала эта женщина.

– Подведем итоги: я займусь правовой стороной вопроса, Даниэль будет следить за процессом строительства, а Маттео за подбором медицинского персонала. А ты, Наташа? Может быть, возьмешь на себя рекламу?

Наташе понадобилось несколько секунд, чтобы смысл слов Франчески дошел до нее. По правде говоря, ей едва хватало сил, чтобы следить за оживленным обсуждением в течение всего этого спонтанного собрания.

– Да, я могла бы, – пролепетала она, пытаясь подавить начинающуюся истерику.

«Не обращай внимания на Маттео и держи себя в руках», – сказала Наташа себе в отчаянии. Боже мой, она же ничего не смыслит в рекламе.

Франческа, скорее всего, считала, что поступила правильно, пригласив ее. Наверняка она считала, что скорбящая вдова хотела бы иметь непосредственное отношение к созданию мемориала в честь погибшего мужа.

И Наташа действительно хотела помочь. Как бы сильно Пьета ни разочаровал ее в роли супруга, он был настоящим филантропом. Десять лет назад он создал благотворительный фонд, благодаря которому строились дома, школы и больницы на территориях, пострадавших в результате природных катаклизмов. За неделю до его смерти на остров Кабалерос в Карибском море обрушился самый страшный за всю его историю ураган. Пьета сразу же решил, что построит там больницу, но не успел воплотить этот план, потому что его жизнь трагически оборвалась во время крушения вертолета.