Мощный взрыв, разрушивший западную стену физической лаборатории университета в Тель-Авиве, пощадил профессора Арни Клейна. Тяжелый стальной лабораторный стол защитил его от взрывной волны и летящих обломков. Правда, ученого сбило с ног, и при падении он оцарапал щеку. Поднявшись на ноги и тронув лицо ладонью, он потрясенно разглядывал кровь, испачкавшую пальцы. Дальняя часть лаборатории превратилась в хаотичное нагромождение камней и разбитых приборов, над которыми клубились кольца дыма и пыли.

Огонь! Эта мысль подстегнула его. Оборудование было разрушено, но записи и данные опыта можно было попытаться спасти. Он яростно дергал ящик стола, искореженный и изогнутый взрывом, пока тот с визгом не открылся. Вот она, тоненькая папка – всего несколько недель работы, но зато какой важной! Рядом лежала потрепанная папка толщиной не менее пятнадцати сантиметров – шесть лет напряженного труда. Он достал обе и вышел из лаборатории через пролом в стене. В первую очередь необходимо спасти записи – это было важнее всего.

По тропинке у задней стены здания вообще ходили редко, а теперь, удушливо жарким днем, она была совсем безлюдна. Этот путь напрямую соединял лабораторию с факультетским общежитием, но до взрыва им пользоваться было физически невозможно. Папка будет в безопасности у него в комнате – это он хорошо придумал. Клейн ускорил шаги, насколько позволял обжигающе сухой ветер хамсин. Погрузившись в размышления, он не отдавал себе отчета, что все его перемещения остались никем не замеченными.

Арни Клейн многим казался тугодумом, но только потому, что был совершенно не способен сосредоточиться более чем на одной мысли сразу; он должен был тщательно и методично разжевать ее до последнего кусочка, извлечь из нее все полезные соки. Его мозг работал с невероятной точностью и перемалывал все до мельчайших составных частей. Именно это уникальное свойство позволило ему в течение шести лет, ни на мгновение не отвлекаясь от цели, обдумывать сложную математическую гипотезу, основанную всего лишь на небольшой весовой аномалии и возможности двоякого толкования одного из уравнений теории единого поля Эйнштейна.

Сейчас его мозг был занят новым предположением, которое приходило ему в голову и раньше, но после взрыва приобрело большую вероятность. Как обычно, когда он глубоко задумывался, его тело выполняло привычные действия совершенно бессознательно. Одежда и руки профессора запачкались, пока он перебирался через обломки, по лицу была размазана кровь. Он разделся, машинально принял душ, промыл ссадину, заклеил ее пластырем. И только когда Клейн снова начал одеваться, его сознание наконец включилось. Он не стал надевать чистые шорты, а снял с вешалки брюки от летнего костюма, надел их, сунул в карман пиджака галстук, кинул пиджак на стул – и замер на несколько минут, размышляя над выводами, логически вытекавшими из его новой идеи. Со стороны он выглядел совершенно обыкновенно – подтянутый мужчина с седой головой чуть старше пятидесяти лет, – если бы не застывшая поза, в которой он неподвижно стоял чуть не десять минут, пока не принял решения.

Арни не был уверен в том, что нашел самый разумный выход из положения, но хорошо понимал, чем грозили другие варианты. Поэтому он открыл свой кейс, так и лежавший на туалетном столике с прошлой недели, когда он вернулся из Белфаста с конференции по теоретической физике, и достал чековую книжку туристической фирмы «Томас Кук и сыновья». Книжка была нетронутой: Арни собирался купить билеты на самолет и затем получить компенсацию, но билеты ему прислали заранее. Он положил в кейс только папки и паспорт с еще действующими визами. Потом, аккуратно перекинув через руку пиджак, спустился по лестнице и пошел по направлению к порту. Не прошло и минуты, как в подъезд вбежали два взволнованных студента, потных и задыхающихся от спешки, и принялись стучать в дверь его комнаты.

Как только Арни вышел из-под прикрытия здания университетского городка, на него вновь налетел раскаленный хамсин, безжалостно иссушающий кожу. Сначала Клейн даже не заметил его, но, проходя мимо кафе на Дизенгофф-роуд, вдруг почувствовал сухость во рту и зашел в открытые двери. Это оказался «Касит», пристанище богемы, нечто вроде тех, что расположены на левом берегу Сены. Никто не обратил на него внимания, и Арни сел за маленький столик, потягивая прохладный лимонад.

Именно тут цепь его размышлений наконец развернулась на полную катушку, и он принял окончательное решение. При этом он абсолютно не замечал окружающего и понятия не имел о том, что его ищут повсюду и что университет охвачен паникой. Сначала все думали, что профессор Клейн погиб и похоронен под кучей обломков, образовавшихся в результате таинственного взрыва, однако обломки быстро разобрали и тела не нашли. Затем удалось выяснить, что он успел побывать у себя в комнате, где обнаружили грязную одежду и следы крови. Никто не знал, что и подумать. То ли он бродит где-то в состоянии шока после удара, то ли его похитили? Район поисков расширялся, однако никому не пришло в голову искать профессора в кафе «Касит». Арни Клейн встал, тщательно отсчитал мелочь, положил ее на стол и вышел на улицу.

И снова ему повезло. Неподалеку, около изысканного кафе «Ровал», освободилось такси, и Арни быстро вскочил в открытую дверцу.

– Аэропорт Лидда, – сказал он и стал терпеливо ждать, пока шофер объяснял ему, что смена кончилась, что нужно заправиться бензином, что погода никуда не годится, и не только погода.

Дальнейшие переговоры завершились очень быстро – теперь, когда решение было принято, Арни хорошо осознавал, что скорость позволит избежать множества неприятностей.

Когда такси наконец выехало на Иерусалимское шоссе, навстречу в бешеном темпе промчались две полицейские машины.

Стюардессе пришлось прикоснуться к его плечу, чтобы привлечь внимание.

– Сэр, пристегните, пожалуйста, ремни. Через несколько минут мы совершим посадку.

– Да, конечно, – пробормотал Арни, нащупывая пряжку. Теперь и он заметил, что загорелись надписи: «Не курить» и «Пристегните ремни».

Полет прошел для него очень быстро. Он смутно помнил, что приносили ужин, хотя и не смог бы вспомнить, чем его кормили. Как только они вылетели из аэропорта, он углубился в расчеты, основанные на результатах последнего и самого важного эксперимента.

Огромный «Боинг-707» медленно и величаво лег на крыло, начиная поворот, и луна, как путеводный маяк, проплыла мимо. Подсвеченные облака внизу казались застывшим, но странно нереальным пейзажем. Авиалайнер начал спуск, промчался над облаками и нырнул в них. Капли дождя прочертили извилистые линии на стекле иллюминатора. Где-то внизу была Дания, темная и мокрая от дождя.

Арни заметил перед собой открытый блокнот, исчерканный уравнениями, сунул его в нагрудный карман и захлопнул откидной столик. Внезапно сквозь дождь мелькнули огоньки, и темные воды Эресунна пронеслись под крыльями самолета. Чуть позже показалась посадочная полоса, и они благополучно приземлились в аэропорту Каструп.