Река в этом месте была неширока, только вот высокий левый берег заставил строителей поднять и мост на такую же высоту – пятнадцать с половиной метров, как потом указывали многочисленные журналисты, наперебой щеголяя достоверностью фактов. Следствие так и не выяснило, кто же виноват в этой трагедии: то ли водитель междугородного автобуса задремал, то ли его и в самом деле подрезал какой-то лихач, которого установить так и не удалось.

Тяжелый автобус ударился в ограждение моста, пробил его, развернулся и повис, вращая колесами над далекой серой ледяной водой. Люди с криками ужаса кинулись к передней двери и начали покидать машину. Водитель даже, говорят, помогал женщинам и детям.

Только вот Таня сидела в самом конце салона. Солидный дядька, который всю дорогу шуршал страницами журнала, к моменту трагедии задремал. Женщина стала кричать, толкать его в плечо кулачками и с ужасом смотреть на бездну под окном, на то, как пассажиры в суматохе выскакивали из автобуса, цепляясь сумками за сиденья и друг за друга. Она чувствовала, как раскачивается тяжелая машина.

Мужчина проснулся и захлопал глазами, поворачивая голову во все стороны в поисках причин волнения. Вскоре он осознал, что случилось, и, как мощный таран, бросился по проходу в сторону передней двери.

Татьяна плакала от страха, зажимая большой живот рукой, так перепугалась, что не могла выбраться со своего места у окна. Она видела давку у двери. Тот самый мужчина хватал людей за плечи и лез чуть ли им не на головы. Другой мужчина, толкая перед собой девочку-подростка, развернулся и ударил перепуганную женщину локтем в лицо.

Это было жутко, нелепо, напоминало кадры из фильма-катастрофы. Такого не могло случиться на самом деле, но беда произошла.

Тане очень хотелось жить, родить девочку. Они с мужем слишком долго ждали этого ребенка. Она, заливаясь слезами, протолкнула свое тело в проход, падая и крича, наконец-то устремилась вперед. Но многотонная махина автобуса вдруг зашевелилась со страшным скрежетом и стала проседать на один бок.

Дверь была совсем уже рядом, только пол под ногами наклонился. Татьяна упала, ободрала до крови колени. Она схватилась за поручень, а спина и ноги мужчины были совсем рядом. Стоило ему только протянуть руку!..

Таня закричала. Она никак не могла справиться со своим страхом и ухватиться за что-то устойчивое, потом все-таки уцепилась за штанину мужчины, своего бывшего соседа по сиденью. На какой-то миг ей показалось, что это спасенье, потому что он сильно рванул ногу на себя и протащил беременную женщину сантиметров пятьдесят за собой. Вот уже и край порога. Последний метр. За ним жизнь!

Штанина вдруг вырвалась из ее ослабевшей руки, а нога ударила в лицо, лягнула, как надоедливую собачонку. Таня даже не почувствовала боли от удара, хотя по лицу сразу побежало что-то теплое и липкое.

Она вдруг поняла, что умрет! С ней погибнет и ее неродившийся ребенок. Муж так и не получит полноценной семьи, не почувствует долгожданного счастья. Сейчас вообще все кончится. Больше не будет совсем ничего! На женщину навалилась такая тоска, что боли в лице она за всем этим просто не заметила.

Автобус, разрывая металл днища, стал соскальзывать назад и чуть набок. Через миг махина дернулась и полетела вниз.

Некоторые спасшиеся пассажиры находились рядом с проломом в ограждении. Они услышали жуткий, отчаянный вопль беременной женщины, который удалялся вместе с желтым корпусом автобуса. Потом был удар об воду, от которого даже мост пошатнулся.

Опять! Снова это видение! Никак от него не избавиться. Стоило ему только закрыть глаза, остаться одному в тишине, и он слышал этот крик, полный ужаса и безумия. Мужчина ничего не помнил. Он стал забывать даже тепло ее тела по утрам, когда трезвонил будильник и вставать жутко не хотелось.

Остался только этот крик, который рвал ему внутренности страшными когтями леденящего ужаса и оставлял кровоточащие раны. Наверное, это передалось ему в момент ее смерти. Говорят, такое бывает у людей, когда они так близки душами.

Гуров проснулся от ощущения, что в доме не совсем все в порядке. Какое-то легкое беспокойство заставило его мгновенно открыть глаза. Ага, Маша рядом, солнечный свет едва пробивается сквозь плотные шторы. Кажется, они проспали! Вот еще не хватало полковнику Гурову опаздывать на работу. И по такой детской причине!..

Он повернул голову, положил руку жене на спину и тут понял, что именно не так. Маша обычно спала на животе, уютно и сладко устроившись щечкой на подушке, подсунув под нее руки. Сейчас жена лежала на спине, а ее ладонь оказалась на груди.

– Маша, с тобой все хорошо? – беспокойно спросил Гуров.

– Сейчас встану, – тихо ответила жена. – Что-то… позвоночник, что ли. Аж дышать нечем. Или вчера на ночь съела что-то не то. Ты не знаешь, где поджелудочная железа располагается?

– Милая, ты что?! – Гуров подскочил на кровати и наклонился над Марией. – Может, «Скорую» вызвать?

– Не глупи. – Маша улыбнулась. – Ничего страшного. Я же говорю, что легла как-то не так. Доброе утро, полковник! – Женская рука скользнула по щетине на щеке, потрепала за ухо.

Гуров облегченно вздохнул. Что-то Маша частенько стала жаловаться на спину, начала потихоньку хандрить. Но нельзя поддаваться ее настроению, иначе дом превратится в гнездо уныния.

– Доброе утро! – Он улыбнулся как можно жизнерадостнее. – Намек понял и помчался бриться.

– Нет, – запротестовала Маша. – Сначала в ванную иду я, потом готовлю тебе завтрак, а ты приводишь себя в порядок.

Через двадцать минут они сидели на кухне за столом. Гуров уминал гречневую кашу с гуляшом и смотрел на унылую жену.

– У тебя сегодня репетиция? – на всякий случай спросил он.

– У меня? – Маша рассеянно болтала ложкой в чашке с чаем и смотрела в окно. – У меня сегодня выходной. Наверное.

– Как это? – не понял Лев Иванович. – Что значит «наверное»?

– Понимаешь, Лелька напросилась сыграть сегодня за меня. Что-то там у нее… Вот я и согласилась. Она в этом сезоне еще ни разу не играла первую роль ни в одном спектакле. А сидеть и дублировать, ждать, когда я заболею, ей хандра мешает.

– У тебя тоже хандра, – напомнил Гуров.

– Вот и посижу я дома. Буду лежать. Нет, сначала загружу стиральную машинку, а потом буду лежать, но не долго. Встану и приготовлю обед, стану смотреть на часы и, как примерная супруга, считать минуточки до возращения усталого мужа с работы.

– Нормальная программа, – заявил Гуров, отставляя тарелку. – А то, может, врача тебе?..

– Психиатра? – с надеждой в голосе спросила Маша.

– Ну что ты, – не понял юмора Лев Иванович. – Участкового.