Екатерина Рагозина

Поймать чайлдфри

Часть 1. Милый друг.

Глава 1.

– Олег, ты – мой друг, – начала я, морщась от банальности. – Ты знаешь, что мой муж погиб, и с тех пор прошло уже больше пяти лет.

– Конечно, Лиза, я все знаю и даже не могу представить, насколько это больно. Ты об этом хотела со мной поговорить? Я всегда готов тебя выслушать, – сказал Олег, аккуратно, краем глаза взглянув на часы.

Его движение от меня не укрылось, но я уже привыкла к подобным вещам и потому только слабо улыбнулась. Мой друг – человек в футляре, причем футляр он надел по доброй воле. Не будь на нем этой черствой оболочки, этой тщательно отполированной дисциплины и этого трепетного отношения ко времени, он не стал бы успешным бизнесменом, хозяином жизни. «Хозяин жизни» – это про него.

На его часах 8 с четвертью. 8 утра, конечно, потому что в 8 вечера у Олега еще продолжается стремительный рабочий процесс: он либо перебирает бесконечные документы в своем роскошном кабинете, либо принимает в переговорной размером с футбольное поле особенно назойливых клиентов и партнеров. Мы вместе учились на юридическом, и он, в отличие от меня, нашел, как себя применить – создал собственную фирму, которая рвет на куски конкурентов и «ворочает» огромными суммами. Я после универа еще несколько лет моталась по свету, без денег и без постоянной работы, пока не написала и не продала свою первую книгу. Как завязалась наша дружба, до сих пор никому не ясно, в особенности – нам самим. Тем не менее, мы дружны уже лет 15. Ну да, 15.

– Нет, Олежа. Разговор более сложный и даже неловкий, но я надеюсь на то, что ты, будучи разумным человеком, поймешь меня правильно.

– Не пугай, – сказал он, впрочем, совсем не испуганно. – И сама не нервничай. Вот, лучше выпей кофе.

Мы сидим с ним в ресторане на Невском проспекте – в одном из тех, что мне не по карману. Это в стиле моего друга – пригласить в заведение с пугающими ценниками и недоумевать, почему я ничего не хочу заказывать. Магически прозорливый и деликатный в своем труде он порой демонстрирует удивительную тупость в том, что касается понимания собственно людей и различий между ними – впрочем, я его люблю и за недостатки. Ну, до определенного предела, конечно.

– Олег, скажи мне, ты по-прежнему чайлдфри?

Он даже поперхнулся.

– Ну да, и, кажется, не поменяю своих взглядов. А что, какая-то из двух моих возлюбленных забеременела и рассказала тебе?

У него и в самом деле две любовницы сразу, и он не видит в этом ничего отвратительного. Причем обеих любовниц он догадался познакомить со мной, и теперь эти дамы, которым, естественно, нельзя знать друг о друге, донимают меня звонками и сообщениями в соцсетях. К четвертому десятку он сформировал сугубо потребительское отношение к женщине, но если в любой другой день я могла бы обрушиться на него с гневной критикой, то в такой щекотливой ситуации его полигамность мне только на руку. Боже мой, как же это сказать?

– Олег, помоги мне зачать ребенка.

– Что???

Мне пришлось несколько раз шлепнуть его по спине, так сильно он закашлялся. Да уж, впечатление произведено неизгладимое.

– Друг мой, я все тебе объясню, – говорила я очень торопливо, дрожащими руками стирая пятна кофе с его галстука. – Мой муж погиб больше пяти лет назад, моему сыну сейчас 7 лет, в этом году он в школу пойдет. Мы с Игорем всегда мечтали о том, что у нас будет дома настоящий детский сад, но он даже одного малыша толком не успел покачать на руках. У меня в груди целое озеро нерастраченной нежности, изнутри распирает, понимаешь? А, между тем, мне уже 33 года, и мой женский век подходит к концу. 33, слышишь меня? У меня никого нет и, скорей всего, не появится. А я очень хочу девочку. Маленькую такую девочку, чтобы качать ее на руках, наряжать в платьица, учить всяким женским премудростям… Сын тоже просит сестренку и уже давно. Ну, понимаешь?

Я заглянула ему в глаза и увидела в них подлинный ужас.

– Мать, ты рехнулась что ли?

– Не исключаю.

– Я-то тут причем? Есть же масса возможностей забеременеть в одиночку. Ты про искусственное оплодотворение слыхала, мать?

Я стерла первую слезу. Реветь мне хотелось не потому, что он, по сути, уже отказал, – учитывая пикантность предложения, я была к этому готова. Просто я впервые высказала вслух свои печали, которые раньше «пережевывала» только про себя, в темноте и одиночестве, и сырость в глазах появилась скорей от облегчения.

– Слышала, конечно. Только мне важно зачать ребенка не от анонима, а от хорошего, проверенного человека. Ты как раз такой, я тебя сто лет знаю.

– Донора спермы, насколько мне известно, ты тоже можешь выбрать сама, по тем параметрам, которые тебя устроят.

– «По параметрам»… Параметры – еще не человек… Да и вообще… как-то не по-людски это.

– А то, что ты мне предлагаешь – это значит по-людски? Лиза, тебе надо успокоиться и отдохнуть; по-моему, у тебя в голове каша.

Знал бы он, как много и мучительно я размышляла на эту тему, не упрекал бы за кашу. Что там еще может свариться после стольких бессонных ночей?

За столом установилось молчание. Я всхлипывала и делала вид, что разглядываю сумасшедший ресторанный интерьер, Олег сурово смотрел из-под бровей.

– К чему ты спросила, по-прежнему ли я чайлдфри? Что за нелепость? Я детей никогда не хотел и не захочу.

– В этом и смысл! – я снова оживилась и почти подскочила на стуле.

– Вообще никакого смысла.

Кажется, он всерьез обиделся, но если уж я начала говорить, то нужно закончить мысль.

– Нет, нет, это и здорово! Я предлагаю только помочь мне зачать, и больше от тебя ничего не потребуется. Если захочешь, то можешь принимать участие в воспитании на расстоянии, а не захочешь – вообще никогда не увидишь малыша, и я тебе о нем не буду напоминать. Можешь быть уверен, данное мной слово – закон.

– Теперь знаю, что твои слова означают. Тебе надо лечиться от депрессии.

– Да нет у меня никакой депрессии! – наконец, не выдержав, закричала я. Благо, в 8 утра в ресторане никого нет, можно и покричать.

Я встала из-за стола и начала прощаться.

– Извини, Олег, наверное, я действительно сошла с ума, но мой бабий ум подсказал