Филип Арда

Ворчуны в беде

Посвящается Ф. К. Р. К.

Спасибо, что разрешил взять выдуманное им имя

Медовый Пряник!

Глава первая

Семья Ворчунов

Мистер Ворчун проснулся и обнаружил, что лежит ногами на подушке. Он забыл, как вчера сам рухнул на кровать головой не в ту сторону, и решил, что ночью комнату развернули. И кто в этом виноват? Ну конечно, его жена — миссис Ворчунья!

Мистер Ворчун вскипел от негодования. Он протянул волосатую руку с толстыми пальцами к изголовью кровати и нащупал что-то пушистое и твёрдое.

«Ага, хвост Медового Пряника!» Правда, Медовый Пряник ничуть не напоминал пряник.

По форме он походил на большого чудесного рыжего кота, но чудесным рыжим котом он тоже не являлся, потому что служил подставкой под дверь и, как любая приличная подставка под дверь, был увесист и набит опилками. Миссис Ворчунья обожала тряпичного котяру. Когда он протирался до дырки и начинал вовсю сыпать начинкой, миссис Ворчунья заставляла мужа набивать её любимца свежими стружками. (Если мистер Ворчун отказывался, миссис Ворчунья прятала его любимую шляпу в дальний угол холодильника и не отдавала, пока муж не соглашался залатать кота.)

Мистер Ворчун выбрался из кровати и протопал к окну, по пути случайно пощекотав нос жены хвостом Медового Пряника. Её храп напоминал ему хрип старой водогрейки, готовой в любую минуту сломаться. Миссис Ворчунья спала с приоткрытым ртом, демонстрируя свои кривые жёлто-зелёные зубы.

В чём дело? — всполошилась она и резко села в постели. — Что это ты удумал?

— Я преподам тебе урок, жена! — проворчал мистер Ворчун, распахнул окошко и выбросил кота на улицу.

Миссис Ворчунья посмотрела ему вслед с недоумением и злостью.

— Урок? Что ещё за урок?! — возмутилась она. (Она терпеть не могла уроки. В школе ей нравилась только химия — там порой удавалось устроить взрыв, а взрывы миссис Ворчунья любила. К тому же учиться с утра пораньше ей вовсе не хотелось.) Она свесила ноги с кровати и надела старые, побитые молью тапки с кроличьими ушками.

— Я забыл! — вздохнул мистер Ворчун. Он и правда забыл. Напрочь. — Я хочу есть.

(Я-то обычно не ем по утрам, но многие твердят, что нет ничего важнее завтрака. Можете мне поверить, ни одному из этих умников не доводилось завтракать в доме Ворчунов!)

— Так приготовь что-нибудь, — хмыкнула миссис Ворчунья.

— Сегодня твоя очередь! — возразил мистер Ворчун. — Я вчера сварил на завтрак замечательную кашу из барсука. (Ворчуны обычно ели всё, что находили расплющенным на дороге. Особенно им нравились сбитые белки, но против старых шин семья тоже ничего не имела. Они довольно вкусные, если их как следует посолить и поперчить.)

— Это было рагу из барсука, а не каша! — проворчала миссис Ворчунья. — И ты приготовил его на обед. Так что сегодня твоя очередь!

Мистер Ворчун недовольно хмыкнул. Миссис Ворчунья права. Он вспомнил, что вчера на завтрак она приготовила кашу из опилок и птичьего корма. Было вкусно. Даже очень. Он смотрел, как она вышагивает в потрёпанных тапочках-кроликах. Красавица! По крайней мере, ему она казалась очень красивой.

— Ты куда? — требовательно спросил мистер Ворчун.

— За котом, — сказала миссис Ворчунья. Выйдя из спальни, она споткнулась и кубарем покатилась вниз по ступенькам.

Она споткнулась о Лучика. Лучик — приёмный ребёнок Ворчунов. Своих детей у них не было. Но миссис Ворчунья всегда мечтала о малыше, и как-то раз, когда мистер Ворчун был в хорошем настроении и захотел угодить любимой жене, что с ним бывает не часто, он подарил ей сына. Точнее, украл его. (Конечно же, случайно. Совершенно случайно. Всё вышло как-то само собой.)

Мистер Ворчун слонялся по улицам, возможно, что-то искал (не знаю что), и вдруг увидел изгородь (или забор — он и сам позабыл) и бельевую верёвку. На ней сушились носок в горошек и мальчик, который не падал благодаря большим старым прищепкам, державшим его за уши. Быстрее, чем вы бы успели крикнуть «Повесьте мальчика на место, он не ваш... И вообще, он ещё не высох!», мистер Ворчун перегнулся через изгородь (или забор), стащил ребёнка и был таков.

Миссис Ворчунья ужасно обрадовалась. Это же самый лучший подарок её мужа! (За исключением разве что пары очень дорогих сандалий золотого цвета и старых, обмотанных скотчем щипцов для барбекю, которыми можно выщипывать волосы в носу.) Миссис Ворчунья плохо разбиралась в детях, но нисколько не сомневалась, что Лучик — мальчик.

Она твёрдо знала, что мальчикам полагается носить голубое, поэтому взяла из ящика стола мистера Ворчуна бутылочку с синими чернилами и вылила их содержимое в огромную кастрюлю с кипящей водой. Потом бросила туда несколько старых платьев, которые носила в детстве. Обычно она вытирала ими пыль, но после покраски они сделались очень даже нарядными. Миссис Ворчунья терпеть не могла, чтобы добро зря пропадало, поэтому угостила цветной жидкостью мужа. Напиток так понравился мистеру Ворчуну, что он даже попросил добавки. Куда меньше ему понравилось ходить два месяца с посиневшими губами и языком.

Лучик и сам по себе был довольно нелеп: левое ухо выше правого, а торчащие в разные стороны волосы НЕВОЗМОЖНО пригладить, даже если облить голову клеем и хорошенечко обмотать скотчем. Ну а в старом, облезлом голубом платье он стал выглядеть уж СОВЕРШЕННО нелепо.

Давайте я напишу вам это слово по буквам:

(А теперь и вы запишите его на каком-нибудь клочке бумаги и спрячьте в бороду до поры до времени. У вас нет бороды? Так попросите её себе на день рождения.)

Лучик был совсем крошкой, когда мистер Ворчун стянул его с бельевой верёвки. Он почти ничего не помнил о своих настоящих родителях. О папе вообще не осталось воспоминаний, кроме пары начищенных до блеска ботинок. С мамой он связывал ощущение тепла и уюта, а ещё — запах детской присыпки. Порой в памяти всплывали еле слышные обрывки песни — что-то о пушистых овечках, которые шевелили маленькими пушистыми хвостиками. Лучику казалось,