Ханан Харитонова

Синий дом

Левый носок медленно обволакивает мокростью вокруг щиколотки. Переминаюсь, правый ботинок тоже прихлебывает снега. Мёрзну и не ухожу, топчусь на краю квадратного пустыря. Квадрат похож на гигантский гамак, его концы привязаны к покосившимся высоким тополям в углах, а центр провис под тяжестью сугробов. Я не решаюсь шагнуть внутрь – там, наверное, по колено.

Раньше где-то в середине квадрата росли кусты черной смородины, под ними были закопаны секретики. Интересно, могу ли я раскопать снег, мерзлую траву, смешанные с землей трухлявые доски, двадцать лет – и найти хотя бы один.

Когда-то я нашла под кустами старое кольцо. Мама сказала, что оно латунное и вообще совершенно обычное. Я не поверила, мне хотелось, чтобы кольцо было волшебным и исполнило хотя бы одно желание. Я закопала его глубоко в старой грядке на простынке из фантика от конфеты “Буревестник”, прикрыла темно-зеленым нарзанным осколком. И не смогла потом найти, тот секретик исчез. Как и синий дом, на месте которого я стою.

***

Маленькой Але нравится ее дом. Алина бабушка называет его старым бараком, наверное, поэтому она переехала жить отдельно. Дом, конечно, старый, крыша подтекает и полы скрипят, но из всех остальных на их улице единственный радостного ярко-синего цвета. А раньше был цвета молочного шоколада, это Аля знает совершенно точно: окно ее комнаты ровно по центру квадратной коричневой “заплатки”. Очень давно – Али в доме еще и в помине не было, – под окном были разбиты грядки с зеленью и цветами. Когда дом решили перекрасить в синий цвет, Алина бабушка запретила малярам разрушать грядки, рабочие не смогли подобраться к окну – так и появилась “заплатка”.

Але нравится, что ее окно выделяется, у него есть история. Недавно она пошла в школу. Со школьного двора видно их улицу и ряды послевоенных двухэтажных бараков, в народе больше известных как “деревяшки”. Синий дом среди тусклого деревянного строя видно издалека. Аля так и говорит одноклассникам: ”Вон то окно в коричневом квадрате – моя комната”. Еще Аля любит шоколад. Ей кажется очень правильным, что цвет заплатки и шоколада так точно совпадают.

В доме особенная прихожая. Аля ее немного боится, но никому не рассказывает. Все равно ведь никак иначе домой не попадешь. За тяжелой входной деревянной дверью – короткий темный коридор, всего в три шажка, а потом еще одна дверь, уже без замка, и только потом – квартира. В темном коридоре по бокам узкие серые дверцы со шпингалетами. За правыми дверцами Алина мама хранит банки с квашеной капустой, консервы и картошку. За левыми папины вещи: гвозди, молотки и даже бензопила. Аля читала, что в деревенских домах есть сени и кладовые. Ей нравится название кладовая, ведь это значит что в этом месте спрятан клад? Но в их темном коридоре никакого клада нет, наверное поэтому он скучно называется прихожей. Обычно Аля старается поскорее ее пробежать и захлопнуть за собой дверь, пока темнота не перетекла в квартиру.

Сейчас одетые Аля и мама стоят на пороге прихожей, но не проходят дальше. За спиной у них неприятный сумрак, Аля косится на него через плечо и немного отшагивает от сумрака вперед. Перед ней на входе в родительскую комнату легонько покачивается папа – с пятки на носок и потом из стороны в сторону. Але смешно на него смотреть и она тихонько хихикает, но никто не обращает на это внимания. На коврике у входа чужие растоптанные ботинки и Аля догадывается: дома есть кто-то еще. Вот почему родители такие серьезные, у них гости.

Аля дергает маму за рукав и спрашивает, кто это пришел. Но мама только просит быть потише, а потом шепотом что-то выговаривает все еще качающемуся папе. Может быть, гости спят, поэтому все такие шепчущие. И папа тоже наверное спал, вон он какой взлохмоченный.

Папа смотрит на Алю сверху вниз, усмехается в бороду и опускается перед ней на колени. Все это получается у него неловко и странно медленно, наверное поэтому мама тянет ее за руку назад и вдруг плачет. А папа в ответ тянет Алю за другую руку и она на минутку растопыривается между ними как паук. Ей становится смешно, но шуметь нельзя, поэтому она хихикает в воротник своей куртки.

Когда папа был для Али дядей Вадиком, они все вместе ходили гулять в парк. Вообще-то Аля часто гуляла там вдвоем с мамой, ведь парк ужасно красивый и совсем рядом с домом. Но втроем гулять, конечно, получалось интереснее. Алина мама и дядя Вадик держали ее за руки, а Аля поджимала ноги и висела как растопыренный паучок. Сначала они поднимали ее только над лужами, а потом и над ямками, и обычными ветками.

Вот и сейчас Аля почти повисла между ними, хотела поднять ноги, но мама очень строго сказала прекратить. Аля даже немного обиделась и выдернула руки. Никто не заставлял их так тянуть. Тут мама совсем расстроилась и начала строго выговаривать папе, что все происходящее его вина и раз так, то они сейчас уйдут и не вернутся. А он в ответ только улыбнулся в бороду, поправил очки размашистым движением и начал застегивать кнопки на Алиной куртке, почему-то сверху вниз. Аля почувствовала от него кислый запах как из кладовой и аккуратно отступила. Наверное, маме он тоже не нравится.

Папа немного накренился в сторону, и пропадающим куда-то голосом сказал: “Помнишь, что делают кнопочки? Кнопочки целу-у-у-у-ются”. И застегнул на Алиной куртке еще одну кнопку.

Аля улыбнулась старой семейной шутке, но на самом деле отчего-то захотела расплакаться. Алина мама всхлипнула, оттолкнула папину руку и потянула дочку к дверям. Они грохают за собой дверью квартиры и почти бегом уходят от дома. Аля не знает, куда они спешат и боиться взаправду никогда домой не вернуться. Мама ничего не объясняет, только вытирает одной рукой щеки, второй крепко держит Алю за длинный рукав с ускользающей в глубину куртки Алиной рукой. Аля смотрит под ноги, чтобы не споткнуться, а еще не показать, что глаза и нос на мокром месте. Полы ее куртки болтаются незастегнутыми и кнопки клацают, напрыгиваю друг на друга не застегнутые, не поцелованные.

***

Я поднимаю воротник пальто. Прищуриваюсь и наклоняю голову немного, хочу разглядеть что там за пустырем и тополями. Вдыхаю, как будто