Мягкие лапы вязли в снегу, проваливаясь и шипя на замерзшую воду, шла дальше. Нет, воду, я, конечно, любила, и ванны принимала каждый день, и все же удовольствие сомнительное, когда ты вся мокрая, дрожишь от ветра, а инстинкты зовут вперед. Вот, скажите, как я должна поймать этого мелкого грызуна, если постоянно под снег ухожу? Топаю, словно слон, а этот паршивец, верно, потешается за мой счет!

Ну, ничего, сейчас, еще не много и я поймаю этого пройдоху! Еще и луна слишком ярко светит, из — за нее меня видно издали.

Так, охота явно не задалась и в этом виноваты обстоятельства. Ну не я же?! А то, что у плохого танцора, как говорится, всегда что-то да не так, то я тут вообще не при чем!

Пробежав еще не много по следу грызуна, принюхиваясь черной мордочкой и навострив уши, вновь провалилась в снег. Вот, интересно, если черная кошка выть волком начнет, многие сбегутся посмотреть?!

А ведь это первая охота, важная! Мама мне всегда говорила, учись, Льяра, в жизни пригодится! А зачем мне умения эти непонятно. Вот супчик там, или котлетки, я приготовлю, хвалят все, а мыши то мне зачем? Я есть эту пакость не собираюсь!

Помню, котенком еще была, к нам в дом пробралась мышь. Наглая такая, с хвостом, а я спала. И вот просыпаюсь, открываю глаза, а она на мне сидит, я, как завизжу, мышь спрыгнула с постели и я тоже. Это мой, кстати, первый оборот был. Стою, хвост трубой, фырчу, лапы в разные стороны. А эта зараза как давай хохотать и глумиться! Ну, я и побежала маме жаловаться, под мышиный хохот.

Теперь — то я большая, пятнадцать лет все таки, сейчас я эту паршивку выслежу, если, конечно, она от хохота раньше не помрет. Да, не быть мне охотницей великой. А с другой стороны, какая разница, как добычу поймала? Принесла и спасибо Пресветлой!

Подкрадываясь к норе своей добычи мой чудный носик уловил какой-то запах. Сначала я, проигнорировала его, все — таки я на охоте, но инстинкты брали вверх.

«Да, ну ее, мышь эту!» — решила я и побежала на запах. Он манил, звал, заставляя бежать с каждой минутой быстрее. Воздух, пропитанный пихтой и цитрусом завлекал, хотелось понять, узнать, откуда он — запах. И я бежала. Проваливалась в снег, шипела и снова бежала.

Луна освещала мне путь и я, единственная черная кошка, в нашей стае была хорошо заметна, но это не пугало и не останавливало меня, было почему-то важно как можно скорее достигнуть места, узнать, кому или чему принадлежит этот дивный запах. Впереди показалась поляна и где — то там, на задворках разума, мелькнула мысль о ловушке. Будучи девушкой умной, я все же переборола инстинкты и, спрятавшись за деревом, повела носом по воздуху.

Да, определенно, я вышла верно, но где то, что так маняще пахло? Выглянув из-за дерева, стала осматривать поляну. Мужчина стоял посреди поляны, озираясь кругом. В доспехах, с мечом в руках, он был очень красив. А ведь не на много старше меня, может лет двадцать- двадцать пять, не старше. Короткие темные волосы, глаза прищурены и губы сжаты. Рядом с ним лежало три тела. Толком разглядеть не удавалось, но они были на много больше людей, белые и с восьмью конечностями.

Вот так охота! А если бы меня поймали они?! Решила посмотреть поближе, забравшись на дерево, устроилась на ветке, рассматривая мужчину и монстров. Изо рта у них торчали клыки, кровь вытекала из ран. Мне стало дурно и очень страшно, попятившись назад, коснулась листка дерева. А у страха глаза велики! Подпрыгнув и зашипев, выдавая себя, пригнулась к ветке. Сердце стучало с такой скоростью, будто хотело броситься бежать вперед меня.

— Кто здесь? Выходи! — крикнул обладатель приятного грубого голоса, а я, сглотнув, прижалась ниже к ветке, дрожа от страха. У него меч и он этих убил, а я? У меня только когти, ну, что я ему сделать могу?

Верно найдя меня взглядом, мужчина посмотрел, нахмурив брови. И чем ниже прижимала я ушки, пытаясь слиться с веткой, чем больше хмурился он.

В какой — то момент, он закрыл глаза и стал принюхиваться, от любопытства, даже страх пропал! Ползком я стала пробираться поближе. Приподняв мордочку, принюхалась, в воздухе разливался аромат хвои и цитруса и этот аромат принадлежал ему. Никогда не думала, что кто-то может так вкусно пахнуть!

Мужчина открыл глаза и посмотрел на меня. Его брови взлетели вверх от изумления, не моргая, он глядел на меня. Красивый, конечно, и пахнет вкусно, но странный.

— Охренеть! Истинная? Кошка?! — захохотал он. И чем громче смеялся мужчина, тем сильнее вопили мои инстинкты. От страха, спрыгнув с середины дерева, побежала со всех лап прочь от этого места.

Странный он какой-то! Что значат его слова? Ну, кошка, ну черная, да единственная среди белых в поселении, но смеяться-то зачем?! Глупый какой-то!

Проваливаясь в снег, я бежала, дыхание сбивалось, и легкие горели огнем, но я не остановилась. Вдруг, он гонится за мной?

Забежав домой, юркнула под кровать. Нет, больше я отсюда до утра не вылезу! Ну, ее, эту охоту! И вредителей серых и непонятных мужиков тоже!

— Доченька, ты уже вернулась? Быстро что-то. Как охота прошла? — мама, прошла в комнату. Я отчетливо слышала ее шаги. Она у меня красавица, с длинными белыми волосами, голубыми глазами. У нас в поселении все голубоглазые блондины, лишь оттенки волос и цвет глаз отличаются, а тут я вся такая зеленоглазая с черными волосами. Ох, и не просто было нам сначала, многие дразнили меня или обходили стороной, считая, что я навлеку несчастье на них. Ага, конечно! Это, скорее, они мне несчастья приносили, то мышь дохлую подкинут на порог дома, то волосы краской измажут в школе.

Именно поэтому я и хотела справиться с заданием, ведь это же традиция: каждый оборотень, которому исполнилось пятнадцать, отправляется на охоту один! И чем крупнее добыча, тем больше уважения ему и семье. А я вот даже мышь не поймала. Вот, что я должна сказать?

— Хорошо прошла, мам, плодотворно. Все живы, — фыркнув, прикрыла глаза, сворачиваясь в клубок.

— Вот и молодец, вот и умница! Подожди, что значит, все живы, Яра?

Вздыхаю.

— Ярочка, солнышко, ладно тебе. Мы что-нибудь придумаем, вылезай! — мама, согнувшись, пытается меня достать. Усиленно мотаю головой, отползаю, чтоб не схватили. Не та весовая категория у нас нынче, — что ж, раз хочешь, сиди, конечно. Только там, пауки, могут быть.

Все же мама знает подход ко мне. Меньше мышей, я люблю, пожалуй, пауков. Змей, я тоже не приветствую, червей, насекомых. Ползу к маме, прижав ушки. Взяв меня на ручки, обняла. Эх, мамины объятья, что может быть прекраснее, только так чувствуешь себя в безопасности и под защитой.

У нее всегда хватало любви и времени на нас всех, и это при том, что у меня еще три сестры и два брата. Большие семьи обычное дело для нашего поселения. Чужих мы не пускаем, занимаемся сельских хозяйством, скот держим. В общим как и все другие.