Илиос Манос взглянул на земли, которые принадлежали его семье уже пять веков. На этом каменистом мысу, вдававшемся в Эгейское море на северо-западе Греции, когда-то Александрос Манос построил для себя виллу, в точности скопировав творение великого архитектора Палладио — виллу Эмо.

Согласно семейным преданиям, Александрос Манос — богатый купец, имевший свои торговые суда, курсировавшие между Константинополем и Венецией, — вел совместные дела с семьей Эмо. И Манос сгорал от зависти, когда Эмо построил себе новый особняк. Втайне от всех скопировав чертежи Палладио и привезя их в Грецию, он построил себе точно такую же виллу, назвав ее вилла Манос. А затем заявил, что и сама вилла, как и земля, на которой она стоит, являются священной собственностью семьи и должны передаваться из поколения в поколение. Именно здесь Александрос Манос создал свою вотчину — маленькое королевство, где стал абсолютным властителем.

Прошли годы. Теперь Илиос знал, что этот каменистый мыс, омываемый с трех сторон Эгейским морем, а с севера защищенный высокими горами, был для его собственного деда дороже всего на свете. Отец Илиоса отдал свою жизнь, чтобы сохранить его, а дед пожертвовал своим богатством, чтобы его защитить. Но дед не защитил своих сыновей, которых родил, — пожертвовал ими, чтобы сдержать свое слово: ради прошлого и будущего их семьи.

Илиос многому научился от своего деда. С самого детства ему постоянно говорили о том, что он является наследником Александроса Маноса, а это не только великая честь, но и большая ответственность. Он должен отказаться от всяческих эмоций — и не только отказаться, но и забыть о них — для того, чтобы хранить огонь семейного очага, а потом передать его другим поколениям. Рука, передающая этот огонь, может быть смертной, но сам огонь — никогда. Дед часто рассказывал Илиосу о семейных преданиях, напоминая внуку о том, какая великая ему выпала честь — быть продолжателем рода Александроса Маноса. Илиос должен пожертвовать всем, чтобы сохранить семейный очаг и передать его потомкам.

И вот его черед поддерживать этот огонь настал. К тому же Илиос должен сделать то, что не смог сделать его дед, — возродить богатство и величие их семьи.

В те дни, когда Илиос, еще совсем мальчишка, обещал своему деду возродить былую славу их семьи, его кузен Тино смеялся над ним. И Тино расхохотался, когда Илиос посоветовал брату избавиться от долгов, продав ему свою половину наследства, также доставшееся от деда.

Илиос взглянул на дом, стоявший перед ним. В чертах его красивого лица словно была запечатлена история многих поколений — сильных и упрямых людей. Казалось, лицо его было высечено из мрамора руками тех, кто создавал античные статуи греческих богов. Золотистые глаза, унаследованные от бабушки, которую дед Илиоса, Александрос, привез с собой из далеких северных земель, уставились на горизонт.

Тино больше не смеялся над Илиосом. Теперь он мечтал о реванше. Собственно, отомстить двоюродному брату Тино мечтал с самого детства. Он всегда завидовал Илиосу — у него не было того, что было у его младшего кузена. Сам Тино был сыном младшего из двух братьев, сыновей Александроса, а Илиос — сыном старшего. И за это Тино ненавидел его.

Тино имел дурную репутацию в кругу деловых людей. С ним было тяжело договориться, он часто нарушал соглашения. И все это он делал руками своих подчиненных, заставляя их создавать невыносимые условия для тех, кто, по его мнению, мешал ему. Вряд ли можно было сказать, что он достиг успеха упорным и тяжелым трудом.

Илиос же не прибегал ни к каким махинациям, ни к каким грязным сделкам. Он просто честно и много работал. Он знал свое дело досконально, потому что сам его возрождал. И даже теперь ни один документ с названием его фирмы, «Манос констракшн», не мог вступить в силу, пока Илиос лично не изучил все его мельчайшие детали. Он гордился своей работой и достойно продолжал дело, доставшееся ему от деда.

Илиос проделал огромный путь — от бедности в детстве к богатству, и это пробуждало в его кузене зависть и злобу.

Лучи восходящего солнца скользнули по нему, и лицо его, в золотистом освещении, мгновенно стало похоже на маску знаменитого македонца — Александра Великого. Он тоже родился в этой части Греции…

В нескольких ярдах от Илиоса в ожидании стояли бригадир рабочих и водители нескольких мощных бульдозеров.

— Что прикажете делать? — спросил бригадир.

Илиос мрачно взглянул на дом, стоявший перед ним:

— Сноси его. Сровняй с землей.

На лице бригадира отразилось изумление.

— Но… ваш кузен?..

— Мой кузен не скажет ничего. Разрушайте это здание, до основания.

Бригадир дал сигнал водителям, и, когда ковш трактора врезался в стену, обращенную к утреннему солнцу, Илиос, резко повернувшись, зашагал прочь.

Лиззи взглянула на своих младших сестер — и ощутила знакомую потребность их защищать во что бы то ни стало.

— И что же ты собираешься делать? — взволнованно воскликнула средняя сестра, Чарли.

— Я вижу только один выход, — сказала Лиззи. — Мне надо ехать.

— Что? Лететь в Фессалоники?

— Больше я ничего не могу сделать.

— Но у нас нет денег! — Это сказала Руби, самая младшая из трех сестер.

Ей было уже двадцать два года, но в семье она всегда считалась кем-то вроде маленького ребенка. Ее пятилетние мальчики-близняшки, которым сегодня было позволено лишние полчаса посмотреть телевизор, необычно тихо сидели в соседней комнате, пока сестры обсуждали свои серьезные проблемы.

«Да, у нас нет денег, и это моя вина», — виновато признала Лиззи.

Шесть лет назад, когда погибли их родители, попав в страшный шторм во время отдыха на море, Лиззи дала себе обещание — сделать все возможное, чтобы сохранить их семью. Окончив университет, она нашла работу в престижном дизайнерском бюро, занимавшемся разработкой интерьеров, и таким образом воплотила в жизнь свою давнюю мечту. Чарли лишь недавно поступила в университет, а Руби готовилась к сдаче экзаменов в колледже.

У них была любящая, сплоченная семья, и потрясение, которое сестры испытали после смерти родителей, было очень велико. Особенно для Руби. Охваченная отчаянием, она бросилась на поиски любви и поддержки, которых ей так не хватало, и скоро оказалась в объятиях мужчины, очень быстро бросившего ее беременной.

Но сестрам предстояло пережить еще одно потрясение. Их красивый, замечательный отец и очаровательная любящая мать, которые создали для дочерей счастливый мир, сами жили словно в сказке, как оказалось, не имевшей никакой опоры в реальности. Прекрасный дом георгианского священника, стоявший в маленькой деревушке в Чешире, где выросли сестры, оказывается, был давно заложен, у родителей не оказалось низких страховок — ни на имущество, ни на жизнь, зато остались большие долги. В конце концов сестрам ничего не оставалось делать, как продать любимый родительский дом.