Для выяснения этого существовал единственный способ.

— Восемьдесят девять фунтов, — объявила Лиззи через полчаса, когда мелочь была подсчитана.

— Восемьдесят девять фунтов и четыре пенса, — уточнила Чарли.

— Этого будет достаточно? — спросила Руби.

— Думаю, да, — решительно произнесла Лиззи.

Она вспомнила о том, что в период спада деловой активности, когда количество пассажиров резко сокращается, можно купить довольно дешевые авиабилеты. Кроме того, у нее все еще были ключи от апартаментов, которые были частично ее собственностью. А если сказать точнее, то двадцать процентов принадлежали ей. И она собиралась остановиться в этих номерах — на то время, пока будет разбираться с проблемами, оставшимися после Рейхиллов.

Лиззи не верила своим глазам.

Не может быть! Этот дом не мог просто исчезнуть!

Но он исчез.

Заморгав, Лиззи взглянула снова, отчаянно надеясь на то, что ей просто померещилось, — но это не помогло. Дома на месте не было. Там, где она ожидала увидеть знакомое квадратное здание с гостиничными номерами, была ровная земля, со следами колес тяжелой строительной техники.

Она так долго и тяжело добиралась сюда. Водитель такси, молодой грек, гнал машину на полной скорости, будто стараясь оторваться от своих колес. Лиззи подпрыгивала на сиденье, хватаясь за ручки двери: она и без того чувствовала себя разбитой после изнурительного перелета на некомфортном дешевом самолете..

Наконец они свернули с шоссе на пыльную, узкую, изрытую колеями дорогу, которая вела к оконечности полуострова и «отелю». Машина подскакивала на ухабах, Лиззи качалась из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Наконец она увидела развилку дороги, которая в прошлом году была перегорожена кучей колючей проволоки, а теперь здесь стояли внушительные кованые ворота с висячим замком.

Когда дорога стала совершенно разбитой, таксист, отказавшись ехать дальше, высадил ее из машины. Лиззи, прежде чем покинуть аэропорт, выяснила у водителя, сколько будет стоить их поездка, так как ей приходилось считать каждый пенни, и взяла у него визитку с телефоном. Она собиралась вызвать такси, после того как устроится в этом отеле. Ей надо было поехать в город, встретиться с Илиосом Маносом и заключить с ним контракт.

И вот теперь Лиззи неподвижно смотрела на изрытую колесами землю, где когда-то стояла гостиница, а затем, подняв голову, взглянула на оконечность мыса, где жесткая редкая трава сливалась с зимним серым Эгейским морем. Свежий ветерок, подувший ей в лицо, показался ей соленым на вкус. Или солеными были ее слезы?

Она не могла понять, что происходит. Бэзил заверил ее, что она имеет в этом здании долю, составляющую двадцать процентов, — а именно два номера, каждый стоимостью двести тысяч евро. Но сейчас стоимость этих комнат не имела никакого значения, потому что эти комнаты исчезли, вместе с самой гостиницей.

И что же ей теперь делать? В кошельке у нее было пятьдесят евро, ей негде было остановиться, здесь не было никакого транспорта, на котором она смогла бы добраться до города, и никакого жилья. Вообще ничего. У нее было только письмо с угрожающим содержанием. И ей надо было разобраться с этим письмом — и с мужчиной, который ей угрожал.

Если бы кто-нибудь сказал, что Илиос Манос был в плохом настроении, то это было бы очень мягко сказано. Илиос, подобно Зевсу-громовержцу, метал громы и молнии, когда приходил в ярость, и этот ураган мог разрушить все, что вставало на его пути. Так было и сейчас.

Причиной его гнева на этот раз был кузен Тино. Он уже пытался вытянуть деньги из Илиоса посредством незаконного использования земли их деда, но ему это не удалось. Теперь Тино придумал другой способ шантажа — оспорить право наследства своего старшего двоюродного брата. Он заявил, что дед настаивал на том, чтобы Илиос женился. Если этого не произойдет, то земля достанется ему незаконно, потому что она должна передаваться от семьи к семье через мужскую линию. Конечно, Илиос это понимал, как понимал и то, что рано или поздно ему надо будет произвести на свет наследника.

Сначала Илиос решил проигнорировать угрозу Тино, но адвокаты предупредили его, что кузен может затеять долгую судебную тяжбу, которая потребует больших материальных затрат, и поэтому лучше от Тино откупиться.

Илиос страшно разгневался:

— Поддаться на шантаж Тино? Никогда!

До него, словно издалека, донеслись слова адвоката. Тон его был извиняющимся.

— В таком случае, может быть, вы подумаете о том, чтобы найти себе жену?

— С какой стати? — возмущенно воскликнул Илиос.

— Вашему кузену нечего терять, а у вас намечается очень крупный проект. Вы рискуете потерять много времени и денег в этом бесконечном судебном процессе.

Адвокат предложил ему взять «тайм-аут» и спокойно обдумать ситуацию. Возможно, он надеялся, что Илиос согласится отдать Тино один миллион евро, который требовал его кузен, — ведь это была небольшая сумма по сравнению с миллиардами, которыми владел Илиос. Но адвокат не понимал главного. Тино хотел поживиться деньгами, которые сам не заработал. И Илиос решительно не мог этого допустить.

Охваченный яростью, Илиос вышел на улицу и, схватив топор, стал рубить старое больное оливковое дерево. И вдруг увидел, что по дороге, в его направлении, движется такси. Водитель остановился, высадил пассажира, а затем, развернувшись, уехал обратно.

В старой каске с логотипом «Манос констракшн», белой футболке и джинсах, заправленных в грубые сапоги, Илиос был похож на местного рабочего. Бросив топор, он отошел от дерева и увидел Лиззи, смотревшую на море. Илиос остановился, скрестив руки на груди.

Она снова взглянула на землю, разровненную гусеницами экскаватора, где совсем недавно еще стоял дом, и застыла на месте. Перед ней стоял незнакомый мужчина и смотрел на нее.

— Вы вторглись в чужие владения. Это частная земля.

Он говорил по-английски! Но слова, которые он произнес, были злыми и враждебными. И это заставило Лиззи ответить ему с такой же враждебностью:

— Часть этой земли принадлежит мне.

Конечно, это была не совсем правда. Но, как совладелец гостиничных номеров, она, наверное, владела и частью земли, на которой было построено здание. Лиззи не знала досконально юридических законов Греции, касающихся вопросов собственности, но этот мужчина так резко с ней заговорил, что она почувствовала: ей надо защищать себя и отстаивать свои права. Что ж, она совершила ошибку. Мужчина, опустив руки, продемонстрировал ей мускулистый торс, обтянутый взмокшей, в грязных пятнах футболкой. Мужчина шагнул к ней.

— Земли Маносов никогда не принадлежали кому-либо, кроме Маносов.

Он был страшно разгневан. Его золотистые орлиные глаза, опушенные густыми черными ресницами, пронзили ее насквозь, и Лизи почувствовала себя беспомощной жертвой. Охваченная паникой она попятилась назад и, зацепившись за кочку поросшую жесткой травой, потеряла равновесие.