Девочкам: Кармен, Вилье, Тити, Кристине, Кларе, Глории, Сеси, Диане и Элене

Ничто не предвещало начала этой истории. Или какие-то предзнаменования все же были, но я не сумела их верно истолковать. Восстанавливая последовательность событий, я припоминаю теперь, что за несколько дней до того, как все случилось, трое мужчин изнасиловали проститутку в парке напротив моего дома. В то же время собака соседки выпрыгнула из окна третьего этажа, упала на мостовую, но осталась цела, а прокаженная женщина, продававшая билеты на углу Девяносто второй и Пятнадцатой улиц, произвела на свет здорового, красивого младенца. Без сомнения, все это, как и многое другое, были знаки, но в нашем суматошном городе случается столько всего, сулящего близость конца света, что никто уже не придает подобным вещам значения. И это еще здесь, в моем квартале, где живут в основном представители среднего сословия, а попробуйте представить себе те знамения, которые ежедневно видят в трущобах!

Одним словом, цепь сверхъестественных событий, таким оригинальным образом изменивших мою жизнь, начала разворачиваться в восемь утра самого заурядного понедельника, когда я в отвратительном настроении вошла в редакцию журнала «Мы», где работала репортером. Я была уверена, что получу от шефа задание, о котором не хотела даже слышать и против которого мысленно бунтовала все выходные. Я знала, что меня пошлют освещать национальный конкурс красоты, стартовавший в эти дни в Картахене. Я была моложе, чем сейчас, более энергична и считала своим долгом писать о вещах действительно важных, но судьба не слишком меня баловала, принуждая попусту растрачивать свою жизнь в бульварном журнальчике.

Из всех обязанностей, которые мне приходилось исполнять, конкурс красоты был самой ужасной. Отвратительное дело — брать интервью у тридцати девушек с осиной талией и осиными же мозгами. Признаю, мое самолюбие ранило еще и то, что все они были моложе меня и весили меньше, но все же наиболее мучительной была необходимость всерьез рассуждать о «пепсодентовой» улыбке мисс Боиака, сомнительной целомудренности мисс Толима и о том, как печется о бедных детях мисс Араука. В довершение девицы всеми силами стремились произвести впечатление особ, располагающих к себе и легких в общении, они ко всем обращались на ты, не скупились на поцелуи, расточали фамильярности и лучились жизнерадостностью. С репортерами они вели себя по-свойски, тех, кто работал в журнале «Мы», называли «мышками»: «Мышка, пока ты берешь у меня интервью, подержи зеркало — я накрашусь»; «Мышка, напиши, что мой кумир — мать Тереза из Калькутты», и я впадала в ступор перед этими ста восьмьюдесятью сантиметрами шикарной фигуры, заполняя блокнот всяким вздором.

Нет. В этом году я не пойду на этот конкурс, даже если мне придется уволиться. Лучше я съем банку дождевых червей, чем снова услышу, как меня называют «мышкой», или окажу услугу мисс Кундинамарка, принеся ей сережки, которые она забыла в столовой. Так что я вошла в редакцию, бормоча проклятия, потому что прекрасно понимала: найти другую постоянную работу будет совершенно невозможно, а значит, отказаться от задания я никак не смогу.

В дальнем углу я увидела стоящую спиной ко мне знакомую фигуру, напоминающую мешок, обтянутый вельветом цвета бутылочного стекла. Я подумала, что сейчас этот мешок повернется, внутри окажется мой шеф с его индюшачьей шей и, даже не поздоровавшись, он пробубнит, что мне нужно собираться в Картахену, чтобы снова превратиться в «мышку» и досыта наесться червяков. Мешок тем временем повернулся, индюк поглядел на меня, но, вопреки ожиданиям, снизошел до приветствия и ни слова не сказал про Картахену. Он дал другое задание, которое мне тоже не понравилось:

— Езжай в квартал Галилея, там объявился ангел.

— Какой ангел?

— Да не важно! Мне нужна статья об ангелах.

Среди множества других стран Колумбия занимает первое место по количеству чудес на квадратный метр. С неба одна за другой спускаются Пресвятые Девы, проливаются божественные слезы, невидимые врачи вырезают аппендикс своим адептам, а ясновидящие предсказывают выигрышные номера лотерейных билетов. Это самое обычное дело: мы поддерживаем непрерывную связь с потусторонним миром — нация просто не выживет без ежедневной порядочной порции суеверий. С незапамятных времен мы являемся мировым монополистом в области иррациональных и паранормальных явлений, и, без сомнения, то, что сейчас — не месяцем раньше или месяцем позже, а именно сейчас — главный редактор потребовал принести ему статью о появлении ангела, могло обозначать лишь одно: эта тема только что вышла из моды в Соединенных Штатах.

На несколько месяцев раньше, когда отмечался конец тысячелетия и наступление новой эры, жители Северной Америки совершенно помешались на ангелах. Сотни людей заявляли, что они хоть раз в жизни встречали ангела. Дошло до того, что некоторые именитые ученые утверждали, что верят в их появления, и даже первая леди, вовлеченная во всеобщую истерию, носила на отвороте пиджака брошь в форме крыльев херувима. Как обычно, гринго мусолили эту тему, пока не пресытились. Первая леди избавилась от крыльев и вернулась к более классическому стилю в украшениях, ученые спустились с небес на землю, футболки с пухленькими ангелочками Рафаэля упали в цене вдвое. И тут пришло наше время, время колумбийцев. Как-то так получается, что мы воспринимаем лишь то, что доходит до нас с опозданием через Майами. Удивительное дело: мы, журналисты, вынуждены давать вторую жизнь темам, уже пережеванным коллегами на соседнем континенте.

Однако я не протестовала.

— А почему в квартал Галилея? — поинтересовалась я.

— К тетке моей жены приходит оттуда женщина стирать белье. Вот она-то и рассказала об ангеле. Так что давай езжай и добудь мне историю про ангела, даже если тебе придется выдумать ее. И сделай фотографии, много фотографий. На этой неделе и мы тоже вынесем тему на обложку.

— Вы можете дать мне какое-нибудь имя или адрес? Какую-нибудь менее расплывчатую информацию?

— Ничего больше нет. Разбирайся сама, я знаю только одно: если увидишь кого с крыльями — это и есть ангел.

Галилея. Должно быть, один из тех бесчисленных бедных кварталов на юге города, где живет тьма народу, царит нищета и хозяйничают банды подростков. Но он назывался Галилея, а библейские имена с детства волновали меня. Каждый вечер, лет до двенадцати-тринадцати, дедушка читал мне перед сном главу из Ветхого Завета или Евангелия. Я слушала его затаив дыхание, мало что понимая, скорее завороженная рокотом буквы «р», с каким произносил фразы старый бельгиец, так и не одолевший испанского.

Дедушка засыпал на середине, а я в полудреме тихонько повторяла отрывки из его всемогущей скороговорки. «Самария, Галилея, Иаков, Рахиль, Канна Галилейская, Тивериадское озеро, Мария Магдалена, Исайя, Гефсимания», — твердила я звонкие имена — древние и загадочные, они медленно кружили по моей спальне.