***

Литературный путь Франка Тилье, инженера-компьютерщика по образованию, начался с триллера «Адский поезд для Красного Ангела» (2004). Через год его роман «Комната мертвых» мгновенно стал бестселлером, получил читательскую премию «Набережная детектива» (2006), премию за лучший французский детектив компании «Французские железные дороги» (2007).

Ныне Тилье – признанный лидер детективного жанра, автор двух десятков книг, переведенных на многие языки мира.

***

***

1

Гостиница «У скалы» угнездилась там, где долина реки Арв сужалась, превращаясь в скалистую воронку, в трех километрах к востоку от Сагаса. Позади здания на сорок шесть комнат возвышалась стодесятиметровая известковая стена, даже в самый разгар лета остававшаяся по большей части в тени, кое-где за скалу цеплялась чахлая растительность, укрытая от солнца серыми и белыми пиками Савойских Альп. Круглый год здесь царил холод: потоки ледяного воздуха стекали с заснеженных вершин, особенно сильные этим апрелем 2008-го, когда весна все тянула со своим приходом.

Время близилось к полуночи, когда лейтенант Габриэль Москато появился в гостиничном холле, одном из типичных обветшалых вестибюлей со стенами, обитыми жестким плюшем бурого цвета. Выстроившаяся на полках коллекция рождественских фигурок придавала помещению вид старого постоялого двора с сомнительной репутацией. Жандарм знал владельца этого двухзвездочного заведения: Ромуальд Таншон два года подряд предлагал его дочери работу на лето, а потом взял ее на стажировку.

Мужчины пожали друг другу руки. Хозяин уже давно не видел Габриэля Москато. Кутавшийся в темно-синюю парку с высоко поднятым воротом, представительный лейтенант жандармерии Москато – роста в нем было почти метр девяносто, – казалось, постарел лет на десять. Сколько он уже не спал?

– Мне очень жаль насчет вашей дочки, – сказал Ромуальд Таншон. – От всего сердца надеюсь, что вы ее найдете.

Габриэлю Москато приходилось выслушивать подобные сентенции весь месяц, стоило ему показаться в Сагасе, городке с тринадцатью тысячами обитателей, напоминающем горшок, втиснутый неизвестным отцом-основателем в выемку между горами – очевидно, при помощи кирки и трамбовки. Он слышал это на всех углах, в любой лавчонке, где только появлялся. Он был сыт по горло всеобщей жалостью, но из вежливости заставлял себя кивать. В конце концов, собеседники всего лишь хотели выразить сочувствие.

– Я обхожу все заведения в окрестностях Сагаса, которые принимают приезжих. И прошу администраторов предоставить мне список тех, кто проживал у них в день исчезновения моей дочери. В случае вполне понятного отказа я вызываю бригаду, что требует немалой бюрократической возни и сильно усложняет дело. Или же все можно спокойно решить на месте, и тогда мы все в выигрыше.

Ромуальд Таншон вытащил журнал с записями о постояльцах из ящика под стойкой:

– Забудем про конфиденциальность. Если я могу помочь…

Он положил регистрационный журнал перед Габриэлем и застучал по клавиатуре компьютера.

– На дворе две тысячи восьмой год, а я до сих пор так и не привык полностью полагаться на цифровые технологии. По-прежнему записываю бронирование в старый добрый журнал. Там все: имя, фамилия, даты заезда и выезда, вид оплаты.

Он снял один из немногих ключей, еще висевших на стене. Большинство иногородних приезжали в Сагас навестить заключенных в исправительном центре, расположенном на окраине города, где в плачевных условиях содержалось две тысячи душ. С туристической целью сюда никто не ездил. Тюрьма, больница, окружной суд и жандармерия заменяли лыжные базы.

– Я дежурю до полуночи, – добавил Таншон. – Можете занять номер двадцать девять на сколько вам будет нужно. Перед уходом, если меня здесь уже не будет, оставьте ключ в корзинке, а журнал на стойке.

– Спасибо, Ромуальд.

Губы хозяина сложились в тревожную гримасу под густыми черными усами, в которых уже виднелись седые волоски. Сороковник никого не щадит.

– Это самое меньшее, что я могу. Жюли мне очень нравилась. Поймайте сволочь, которая это сделала.

Большим пальцем он ткнул себе за спину, в сторону двери:

– Если я понадоблюсь, нажмите кнопку вызова.

Габриэль поднялся на третий этаж. Пахло лакированным деревом и сыростью. Ночевка в таком месте вогнала бы в депрессию любого специалиста по позитивной психологии[1]. Окно номера 29 выходило на скалу, высившуюся всего в двадцати метрах. Как Габриэль ни заглядывал вверх, он не увидел проблеска ни одной звезды. Перед глазами лишь неприступная крепостная стена тьмы, за которой, он снова это слышал, исходила криком его дочь.

Тридцать два дня ада, и по-прежнему ничего. В тот день, месяц назад, Жюли не вернулась домой вовремя. Ее горный велосипед нашли утром 9 марта, на следующий день после исчезновения девочки, на опушке густого лиственничного леса, уходящего к горным вершинам. Жюли тренировалась на склонах три раза в неделю, готовясь к гонкам в Шамони, намеченным на июль. По мнению экспертов, семнадцатилетняя девочка резко затормозила на спуске в месте, расположенном метрах в пятидесяти от стоянки дробилок для гравия, на склоне между Сагасом и плато Альбион. Велосипед обнаружили прислоненным к дереву в конце следов торможения.

Бельгийские овчарки кинологической бригады потеряли ее след у стоянки дробильных машин. Жюли была простой девочкой, дочерью жандарма и медсестры, работавшей сиделкой. Девчонка с гор, влюбленная в шахматы, природу и кино, не расстававшаяся со своим фотоаппаратом или цифровой камерой. Вертолеты с воздуха и десятки агентов пешком прочесали лес, обрывистые склоны, все плато. Водолазы обшарили русло реки, осмотрели все затоны, стволы деревьев, пни, железные обломки, способные удержать плывущее по течению тело.