Памяти деда – Ильи Касьяненко и прадеда – Петра Касьяненко, безвинно погибших в сталинских застенках НКВД, посвящаю…

К сожалению, но так уж заведено в России, что масштаб личности и конкретные особенности душевного устройства ее руководителей всегда накладывали отпечаток на жизнь государства. Владимир Владимирович Путин здесь, конечно, не исключение. Тем более что является одним из «долгоиграющих» лидеров нашей страны.

Эта глава о доминирующих чертах характера Путина, которые впрямую влияют на его политическое поведение и принятые им решения. А значит, на нашу с вами жизнь. Часть из этих черт, на мой взгляд, уже давно вошла в глубокое противоречие с той миссией, которая отведена моему герою Историей. В известной мере это касается и просто занимаемой им должности – фактического руководителя Российского государства.

Впрочем, обо всем по порядку…

Пожалуй, главенствующим жизненным принципом Владимира Путина был и остается принцип быть сильным. Не умным. Не удачливым. Не профессиональным. И уж тем более не добрым, искренним или справедливым. А именно – сильным. Причем силу Владимир Путин с юных лет понимает весьма специфично. «Я понял, – говорил как-то он сам, – что в любом случае – прав я или нет – надо быть сильным, чтобы иметь возможность ответить…»

Любопытно, что всепоглощающее стремление «ответить» – то есть «дать в морду» обидчику в юности или перекрыть газопровод зарвавшейся Украине на пике своего политического могущества – у Путина затмевает чувство справедливости. Поскольку он прямо и недвусмысленно подчеркивает, что «отвечать» надо всегда – «прав я или нет».

Странно, не находите?

По логике Владимира Путина получается, что даже если ты сам кого-то обидел и тебе за это дали по шапке, последнее слово… (Пардон! Конечно – удар.) в любом случае должно быть за тобой. Что говорить, странноватый принцип. Даже живущим по естественным законам природы хищникам свойственно соизмерять мощь своих клыков с размерами бивней противника.

Похоже, Владимир Владимирович все-таки несколько путает в принципе являющееся благородным понятие силы с банальной местью, которая по общечеловеческим канонам, разумеется, порок.

Существует расхожая версия тотального ухудшения российско-грузинских отношений. Мол, это личная месть Путина президенту Грузии Саакашвили, который, не подумав, прилюдно брякнул, назвав Путина – «Лилипутин».

Версия, конечно, экзотическая, а там – бог весть. На мой взгляд, с Саакашвили и не такое станется. Хотя сам он, разумеется, отрицает такое объяснение истоков вражды между нашими странами: «Вы когда-либо слышали, чтобы я называл Путина Лилипутиным? Никогда, ни в одном публичном выступлении не употреблял грубого выражения в адрес президента России, несмотря на то, что серьезные причины на то были».

…Ну, «Лилипутин» – это вовсе и не грубое выражение, а скорее шутливая игра слов, не более того.

Не знаю, правда, насколько уместно в большой политике так шутить, но неприязнь Путина к Саакашвили откровенно бросалась в глаза. Апогеем ее стала история с вполне конкретными угрозами Владимира Владимировича в адрес Михаила Николаевича. Причем Путин не просто собирался «дать в морду» обидчику Южной Осетии, как привык делать это в детстве, а придумал метод поизощреннее…

В 2008 году, после завершения грузино-российского вооруженного конфликта, в ходе прямой линии премьера России по телефону спросили, правда ли он хотел повесить Саакашвили «за одно место», имея в виду, что накануне французский журнал «Nouvel Observateur» опубликовал диалог Путина с президентом Франции Саркози, где премьер-министр России грозился «подвесить президента Грузии за яйца»[1]. «Ну почему за одно?» – улыбнувшись, весьма двусмысленно ответил Путин.

Понятно, что публично признавать, какое наказание, по его мнению, было бы для Саакашвили наиболее справедливым, Путину не с руки. Хотя, честно говоря, многим, думаю, такой путинский экстремизм вполне понравился. Саакашвили и вправду к тому моменту сильно «достал» Россию. Но то, что Владимир Владимирович в своих угрозах порой за словом в карман не лезет, факт.

Вот что мне рассказывал на эту тему корреспондент путинского пула, обозреватель ИД «КоммерсантЪ» Андрей Колесников, наиболее близкий к Путину журналист:

– Была такая история в самом начале его президентской биографии, когда во время зарубежной поездки его (Путина. – Авт.) на пресс-конференции спросили про Чечню, – а он тогда на такие вопросы очень резко реагировал, глаза становились стеклянными, – Путин в ответ предложил задавшему вопрос французскому журналисту сделать обрезание и взялся помочь ему в этом: у нас в России хорошие врачи, у вас вообще ничего там больше никогда не вырастет… В результате был международный скандал.

Мне в этом эпизоде, да и в истории с Саакашвили, как бы они ни щекотали мое чувство юмора, показалось странным одно обстоятельство. Как ни крути, но Путин не производит впечатления человека, попусту разбрасывающегося угрозами. Тем более если априори не имеет возможности их выполнить. И уж тем более если они вредят его политическому имиджу в глазах западного человека.

Путин сам в беседах с тем же Андреем Колесниковым для книги «От первого лица» объяснял: «Не надо никого пугать. Пистолет необходимо вынимать только тогда, когда вы приняли решение стрелять». Получается, Владимир Владимирович не придерживается своих же собственных принципов. И себе же во вред.

Впрочем, не станем придираться. Путин – такой же человек, как и все, а не робот. Принципы легко декларировать, а пунктуально воплощать их в жизнь сложнее. С другой стороны, иметь принципы – уже плюс, ибо большинство, в том числе и в большой политике, их не имеет.

Вернемся, однако, к периоду становления нашего героя. К его детству…

Одноклассники и соседи Путина вспоминали, что «о последствиях драки он не размышлял: сразу бил в морду, и все». Не отрицает этой своей какой-то уж прямо патологической физиологической решительности и сам Владимир Владимирович: «Если хочешь победить, то в любой драке нужно идти до конца и биться, как в последнем и самом решающем бою…»

Вполне возможно, что щуплому, низкорослому и невзрачному на вид подростку Путину такие «решающие бои» и доставляли какое-то моральное удовлетворение, поскольку в отсутствие иных зримых достоинств тешили его пацанское самолюбие. Но мне абсолютно не понятно, почему об этом с таким смаком и знанием дела рассказывает, уже будучи взрослым человеком, премьер-министр Путин.