Ник Папэлиу несся по улицам ночного Лондона, словно убегал от проклятия.

Он не любил публичности, испытывая непреодолимую тягу к уединенным раздумьям. Только так он мог загодя планировать свои действия, осознанно выстраивать курс поведения. И тем не менее чудачества других людей часто выбивали его из колеи. Девушка, с которой он встречался, была самым активным поставщиком подобных сюрпризов.

Чего никогда не мог понять Ник, так это мотивации нежных созданий с их пресловутыми биологическими часами. Видите ли, без чада во чреве они чувствуют себя недоукомплектованными, чем постоянно изводят своих беспечных спутников. А что может быть лучше, чем наслаждаться свободой и легкостью отношений?

Ник не нуждался в сколько-нибудь значительных переменах в своей жизни. Но женщины не давали ему расслабиться. Теперь и у Сюзанны затикали эти самые злополучные часики, отзывающиеся в его сознании оглушающей сиреной аварийной сигнализации.

Ее постоянные намеки уже невозможно было не принимать и переводить в шутку. В понимании Сюзанны, отношения между мужчиной и женщиной должны развиваться по строго определённой траектории. Во всяком случае, считала она, если за романтикой и совместным приятным времяпрепровождением не маячит перспектива брака и деторождения, то такие отношения ведут женщину в тупик. Хотя лично для себя Ник Папэлиу ничего трагического в этом не усматривал. Но поскольку Сюзанна решила поставить этот вопрос ребром…

Нет, это не для него, свободолюбивого грека!

Масла в огонь подлила очередная вечеринка. Ник уже давно перестал различать однотипные лица долговязых и плоскогрудых моделей, что слоняются туда-сюда на нестерпимо тоскливых тусовках, бросая по сторонам голодные томные взгляды.

Соглашаясь отправиться на эту вечеринку с Сюзанной, Ник словно предчувствовал, что это мученичество станет дня него последней каплей — последний ужин с Сьюзи. Их пригласила парочка дизайнеров, ставших гвоздем этого сезона благодаря своему стремительному восхождению на модный олимп. Здесь всё без исключения было чуждым Нику. И о каких брачных перспективах могла идти речь, если со Сьюзи его не роднило ничего! Кроме, конечно, ночных бдений…

Конечно, ему следовало бы дотерпеть до конца, но он сорвался. В результате — укоризненные взгляды чуть ли не сорока приглашенных, истерические выкрики, перемежаемые мольбами, нелепые слезы Сюзанны, и вот он уже уносит ноги в своей машине, мчась в Мейфэр, в стены спасительного тихого, уединенного пентхауса. Так бесславно закончился его двухчасовой кошмар и долгие месяцы недурного в сущности романа с приятной во всех отношениях женщиной.

Что ж, он перевернул еще одну страницу жизни.

Уже через пару кварталов Ник ощутил прилив сил и наконец-то почувствовал себя абсолютно свободным. Он сбросил скорость и с интересом отмечал хорошеньких припозднившихся горожанок, ловящих такси на обочине, прощающихся с друзьями на выходе из ночных клубов или идущих в веселой компании с последнего киносеанса.

Ник заглядывал в светящиеся окна ресторанов и ночных кафе, и всюду он видел аппетитных пышечек, забавных девчушек, роскошных дам и изысканных леди. И как он мог обкрадывать себя столько времени, да еще опуститься до этой публичной перебранки с Сюзанной!

Ну и что с того, что он пялился на единственную обладательницу сдобного бюста, что сидела за столом напротив него? Это же так естественно! Мужской взгляд по определению тяготеет к пышной женской красоте, и упрекать его в этом преступно.

Да, молодая женщина грезит карьерой актрисы. Да, он обещал крошке поспособствовать. Да, он положил ладонь на ее бедро, отводя для разговора в сторонку. А кто бы не положил ладонь на такое-то бедро?

По сути, эта старлетка была единственной яркой вспышкой во всем этом пресном обществе. Всем своим видом и поведением она излучала заразительный оптимизм. И как можно винить человека, который поддался этому обаянию? И уж подавно недопустимо прилюдно устраивать такие безобразные сцены ревности!

Ник уже давно заметил, что все, даже самые незначительные, притязания Сюзанны заставляют его ощущать себя отжившим свой век папиком. Он словно досрочно постарел в компании этой женщины. Давно следовало положить конец утомительным отношениям!

Целыми днями напрягать свой интеллект и волю, зарабатывая деньги, прирастая авторитетом и властью, чтобы под вечер совершенно измочаленным возвращаться в пользование капризной жены и слюнявых детишек? Не так выглядел идеал жизни Ника Папэлиу… Не так.

Как же звали ту старлетку? Лили? Да, Лили. Ее заинтересованность в Нике была бесспорной. А ведь ему еще предстоит убить выходные…

— Никакой работы по субботам! — воскликнула Лили.

— Ни среди зимы, ни среди ночи, — весело добавила она.

— Приятное общение работой не назовешь.

Повестка дня, вернее ночной поры, предложенная Ником, полностью устроила девушку. А его полностью устроили ее большие ясные голубые глаза, когда она явилась на его зов с самым невинным видом. Он приветствовал такую широту души, поскольку терпеть не мог уламывать женщин, даже самых желанных.

Смех Лили был прозрачен и звонок, как весенний ручеек. Она даже сама расплатилась с таксистом, пригласив Ника к себе в завершении чудесного вечера.

Ник давно уже не ощущал такой вольницы. Однако он всегда стремился чередовать в своей жизни эпизоды предельно напряженного труда и беззаботного наслаждения их результатами. Ник Папэлиу никогда не планировал идти по стопам своего отца. Он поступил в университет, быстро втянулся в учебу, оснащая теорию практическими знаниями, почерпнутыми в финансовой сфере. Его это захватило. Он почувствовал себя способным преуспеть. Тогда-то Ник и решил предпринять первый прорыв.

Ник Папэлиу сосредоточился на работе. Он трудился, как раб, аккумулируя знания и деньги. Теперь он уже сознательно бежал от всяческой заурядности, с которой у него ассоциировалась провинциальная жизнь, в которой его отец тяжким физическим трудом зарабатывал на хлеб. С другой стороны, отец и не мог рассчитывать на что-то еще — не слишком образованный грек, он привык довольствоваться малым.

Не таким вырос Ник.

В общем, когда его сверстники наслаждались молодостью и свободой, он клал первые камни в основание своей финансовой империи. Зато теперь, наверстывая упущенное, мог позволить себе много больше, чем его сверстники в пору их молодости. Он не только нашел собственное место под солнцем. У него без преувеличения было собственное солнце, под которым норовили погреться многие. Апартаменты в Мейфэре, загородный особняк с роскошными интерьерами, вертолет…

Лили, похихикивая как школьница, открыла дверь и пропустила Ника вперед. Нашарила выключатель, в прихожей вспыхнул свет. Рискованно нагнулась, расстегивая сапожки, груди подались вперед, норовя выпрыгнуть из тесного декольте.