Андрей Воронин

Масонская касса

Глава 1

Запоздалая зима оказалась неожиданно суровой, словно обрушившиеся во второй половине февраля обильные снегопады и пришедшие им на смену трескучие морозы изо всех сил стремились наверстать то, что было упущено в декабре и январе. Опрометчиво брошенные у бровки тротуара старые автомобили на долгие недели оказались погребенными в толще смерзшихся до каменной твердости грязно-серых сугробов, и их лысые летние покрышки намертво вросли в темный городской лед. Свирепо рычащие и отчаянно воняющие соляркой снегоочистители проползали мимо них и, будучи не в силах убрать от бордюров эти надежно защищенные правом личной собственности ледяные могилы, наваливали на них все новые и новые груды грязного снега, превращая их в подобия скифских курганов — таких, какими эти курганы могли бы быть, живи скифы на Чукотке. Курганы эти, черные от городской копоти, серо-коричневые и ноздреватые из-за напластований песчано-солевой смеси, бесполезные настолько, что к ним даже нельзя было прилепить штрафную квитанцию за парковку в неположенном месте, казались вечными и незыблемыми; точно зная, что на самом деле это далеко не так, случайный прохожий, заметив выступающий из смерзшегося снегового монолита уголок ярко окрашенной крыши или тронутый ржавчиной хромированный бампер какой-нибудь заслуженной «копейки», не мог отделаться от мысли, что если замеченный им автомобиль когда-либо и откопают, то сделают это не московские коммунальные службы, а археологи грядущего четвертого тысячелетия.

Однако, какой бы беспросветной ни казалась повисшая над городом в конце февраля серая морозная хмарь, разоритель снежных курганов уже был недалеко и готовился к победоносному вступлению в продрогшую Москву. По ночам морозы были еще крепки, а днем солнце если и выглядывало из-за туч, то лишь ненадолго, но сугробы каким-то непостижимым образом все равно таяли.

В эту нестойкую, переломную пору в преддверии первых весенних оттепелей по пустынной аллее медленно катился, громко хрустя ледяной крошкой, покрытый белесыми разводами соли «мерседес». Кое-как расчищенная дорожка между высокими, намертво схваченными коркой наста сугробами была узкой, всего на полметра шире машины, но водитель, пожилой, кряжистый и немногословный, ничуть не переживал по этому поводу. Ему доводилось водить машину и в снежный буран, и по сугробам, и в паводок, когда пол кабины покрывала мутная ледяная вода, и сквозь огонь, под градом пуль и осколков. Не многие из автомобилей, которыми он прежде управлял, дожили до списания «по возрасту»; чаще всего они погибали насильственной смертью, и каждое такое происшествие оставляло на теле водителя памятную отметину — шрам от ожога, пореза или пулевого ранения. Случалось, и не раз, что вместе с автомобилем погибал пассажир, а водитель, пройдя сквозь огонь, обнаруживал, что вывез из пекла труп (а бывало, что и не один). Короче говоря, перспектива забуксовать в снегу посреди огромного мегаполиса или содрать с полированного борта немного краски, задев им обледеневший сугроб, вряд ли могла напугать этого человека.

Его пассажир производил впечатление человека, привыкшего быстро принимать решения и отдавать приказы, которым окружающие повинуются мгновенно и беспрекословно. Или чиновник очень высокого ранга, или генерал — один из тех, кто последний раз выходил строевым шагом на плац, чтобы получить лейтенантские погоны, и кто надевает мундир примерно раз в десять лет.

— Стой, — негромко приказал пассажир.

Аллея, просматривавшаяся метров на двести, до ближайшего поворота, по-прежнему была пустынна, но водитель, не рассуждая, плавно, с осторожностью утопил тормозную педаль. Он отлично помнил, что тормоза «мерседеса» оснащены антиблокировочной системой, практически полностью устраняющей риск скольжения юзом, но по-прежнему доверял своим ощущениям больше, чем самой хитрой и надежной технике.

Машина остановилась. Лицо у пассажира было хмурое, как будто ему хотелось проворчать что-нибудь недовольное или хотя бы просто закряхтеть, но он сказал только: «Вернешься на это место через двадцать минут» — и вылез из нагретого, приятно пахнущего натуральной кожей и освежителем воздуха салона на мороз. Голова у него была непокрыта. Водитель оценил не сулящее ничего доброго выражение лица начальника, прикинул, каково это — в таком возрасте провести двадцать минут без шапки на морозе, — и решил рискнуть. Перегнувшись через спинку, он нашарил на заднем сиденье шапку — видавшую виды, когда-то довольно дорогую ушанку, начавшую терять мех примерно тогда же, когда ее хозяин волосы, то есть уже давненько.

— Шапку забыли, товарищ генерал, — сказал он почти жалобно, опустив стекло и протягивая шапку в окно.

— Спасибо, Иваныч, — коротко произнес генерал, нахлобучил шапку на голову и отвернулся. Настроение у него действительно было не из лучших.

Водитель подавил вздох, нажал на кнопку стеклоподъемника и дал задний ход. Окутанная рваными клочьями белого пара из выхлопной трубы машина, пятясь и недовольно подвывая движком, скрылась за дальним поворотом аллеи. Генерал даже не оглянулся. Засунув руки в карманы длинного кашемирового пальто, он неторопливо зашагал вперед. Мелкие ледышки хрустели под ногами, дыхание паром вырывалось изо рта. Ноги в тонких кожаных туфлях почти сразу начали мерзнуть, свежевыбритые щеки пощипывало, но в сыром холодном воздухе уже угадывалось дыхание весны — пока что едва уловимое.

Человек возник посреди аллеи в пяти шагах от генерала словно бы ниоткуда. Произошло это, как всегда, внезапно и беззвучно; генерал этого ждал, но ему все равно было трудно отделаться от привычного ощущения, что его визави знается с нечистой силой и только что у него на глазах материализовался прямо из повисшей над землей сыроватой морозной дымки.

— Бонжур, мон женераль! — явно дурачась, воскликнул этот тип. Темные солнцезащитные очки, которые он носил, не снимая даже в такую вот пасмурную погоду, как всегда, мешали разглядеть выражение его глаз. Генерал вдруг почувствовал, что видеть это выражение ему сейчас важно, как никогда. — Какая приятная неожиданность! Какими судьбами?..

— Перестань паясничать, — с напускной строгостью сказал ему генерал. — Хороша неожиданность! Как будто это не ты назначил мне встречу… Кстати, неужели для этого нельзя было найти местечко потеплее?

Пожав друг другу руки, они плечом к плечу медленно двинулись по аллее. Генерал заметил, что ледяная крупа, продолжая громко хрустеть под его туфлями, не издает ни звука, когда по ней ступает его спутник.

— Местечек потеплее в этом городе сколько угодно, — делаясь чуточку серьезнее, согласился человек в темных очках. — Помните анекдот, где один еврей жаловался на русских: они-де захватили себе все теплые местечки — все котельные, литейные и прочие горячие цеха, а бедному еврею достался неотапливаемый склад?..

— Твои намеки, Глеб Петрович, иногда бывает трудно понять, — морщась, проворчал