Посвящается моему дорогому мужу, человеку, который знает, что женщина только изводит того, кого любит

Экспонат: глиняная лампа в форме эрегированного фаллоса, найденная возле Лондона, Англия, 3 июля 1731 года.

Из описи римских причуд

— Хм! Интересно, она натурального размера, — пробормотала мисс Дейзи Дрейк, наклонившись, чтобы получше рассмотреть древнюю лампу, выставленную в коридоре перед лекционным залом Общества антикваров.

Она знала, что разговаривать с самой собой — дурная привычка, но поскольку никто из ее друзей не разделял ее интереса к античности, то и посещать подобные мероприятия ей приходилось в одиночестве.

— И конечно, за стеклом, в самом недоступном месте.

Специально, чтобы досадить ей. Дейзи прилипла к витрине.

Глиняная лампа имела в длину четыре дюйма, но во всех других аспектах, насколько Дейзи было известно, выглядела вполне натуралистично. Терракотовая мошонка служила идеальной емкостью для масла. Сознавая, что люди античности украшали столь неприличными вещами дома, она никак не могла взять в толк, как эта лампа работала. Открыв сумочку, Дейзи вынула листки бумаги, перо и чернильницу, чтобы сделать несколько заметок.

— Откуда же выходил огонь?

— Оттуда, откуда и должен выходить, — прозвучал рядом мужской голос.

Дейзи резко распрямилась и угодила головой мужчине в подбородок, прикусив язык.

— Юпитер!

Дейзи одной рукой зажала рот, второй нащупала на макушке изящную маленькую шляпку, смятую до неузнаваемости. Листки бумаги, как листья клена, полетели на полированный дубовый пол. Маленькая чернильница, взлетев в воздух, приземлилась на белую манишку мужчины.

— О, прошу прощения.

Дейзи промокнула пятно носовым платком, но от этого оно расползлось до самой талии, и большая черная капля упала на светло-коричневые брюки.

По крайней мере это маленькое происшествие затмило ее нескромный интерес к непристойного вида лампе. Ей не следовало сегодня посещать музей, но обсуждаемая в Обществе антикваров тема касалась возможного открытия древних римских сокровищ.

— Какая же я неловкая!

Тут она совершила вторую ошибку — взглянула на мужчину и открыла от удивления рот.

«Люциан», — едва не произнесла она вслух. Но, не заметив искры узнавания в его темных глазах, не проронила ни слова.

С тех пор как Дейзи видела его в последний раз, он вырос. Его тонкий прямой нос уже не казался на лице непропорционально большим. Люциан потер подбородок, и Дейзи заметила на нем маленький треугольный шрам. Она узнала бы его из тысячи — ведь это было делом ее рук.

Темные волосы Люциана были спрятаны под париком. Дейзи оставалось лишь надеяться, что он их не сбрил, как некоторые. Гейбриел, дядя Дейзи, был ярым противником моды, считая ее французской блажью. Поскольку мнение дядюшки Гейбриела лишь немногим отличалось от силы папской буллы, его неприязнь к парикам прошла. К тому же прятать шевелюру, как у Люциана, — кощунство.

У левого уха наружу выбилась тонкая эбонитовая прядка.

Чудесно. Дейзи облегченно вздохнула. Темная грива — одно из достоинств Люциана. Впрочем, достоинств у него хватало.

Губы Люциана дрогнули в полуулыбке.

— Интересный экспонат, верно?

Люциан не изменил себе. Такой же прямолинейный вопреки приличиям. Он не станет изображать из себя джентльмена и делать вид, будто не заметил, что она глазеет на римский фаллос.

— В самом деле. — Она не отвела глаз, исполненная решимости дать ему понять, что ее интерес носит характер исключительно интеллектуальный. — Очевидно, какой-то культовый предмет. Вещица, несомненно, достойная внимания.

— Юная леди, и такая любознательная.

Дейзи вскинула подбородок:

— Конечно, любознательная. Подобные предметы наводят на мысль о том, что представляли собой люди, которые пользовались подобными предметами.

— Полагаю, древние были на нас похожи больше, чем нам того хотелось бы. Люди со времен Эдема рождаются на этот свет с одними и теми же желаниями и потребностями. Хотя не могу не согласиться, что наши вкусы по устройству дома изменились, — заметил он со смехом.

— В самом деле, я прочла на прошлой неделе трактат о новой моде на кисточки. Автор считает их фаллическими символами в скрытой форме.

— Хм. Отныне буду смотреть на кисточки иными глазами.

Люциан задумчиво прищурился. У Дейзи промелькнула надежда: может, он вспомнил ее? Но с тех пор как они встречались, прошло больше десяти лет. В ту пору она была плоскогрудой девочкой, а он — высокомерным женоненавистником двенадцати лет от роду. С выразительными глазами и ослепительной улыбкой.

И эту свою очаровательную улыбку он дарил теперь ей, но не проявлял в пристальном взгляде ни малейшего признака узнавания.

— У вас должна быть необычная библиотека.

Библиотека, которой наиболее часто пользовалась Дейзи, принадлежала Изабелле Хавершем, ее двоюродной бабушке. Когда-то Изабелла была известной куртизанкой. Но даже теперь, когда она стала замужней леди — женой графа, ни много ни мало, — регулярно развлекала философов, художников и всякого рода «вольнодумцев». Леди Уэксфорд, может, и имела скандальную репутацию, но вечер в ее компании был куда интереснее музыкальных вечеров, устраиваемых в других гостиных города.

Дейзи старалась посещать вечера Изабеллы как можно чаще, добиваясь приглашения всеми правдами и неправдами. Поэтому, а также благодаря библиотеке леди Уэксфорд ее образование, как полагала сама Дейзи, было гораздо шире, чем у большинства ее сверстниц.

«Невинность и неведение не должны вечно идти рука об руку», — говорила Изабелла.

Дейзи многозначительно оглянулась на лампу, явно не скрывая, что рассматривает ее. Это было бы все равно что делать хорошую мину при плохой игре.

— Меня интересовало, нет ли на лампе каких-либо отметин, указывающих на того, кто ее сделал, — сказала Дейзи.

— Он не оставил отметин, — ответил Люциан.

— Он? Вы полагаете, ее сделал мужчина?

— Ремеслом в античные времена занимались мужчины, — сказал он со знанием дела.

— Хм, странно. — Дейзи округлила глаза. — Трудно представить себе, чтобы мужчине захотелось это поджечь.

Люциан кашлянул, подавив смешок.

— Ну а женщине?

— Женщине — разумеется. На ум сразу же приходит мужское доминирование почти во всех сферах достижений. — «А также наличие памяти у комара», — подумала Дейзи. — Но лампа вызывает уйму вопросов.