— Желание может завладеть женщиной с такой же легкостью, как и мужчиной. Маска скрывает лицо на короткое время, — заметила Изабелла. — Утром ты, как обычно, умоешь лицо, и я увижу тебя, как всегда, с яркими веселыми глазами. Ты должна мне торжественно обещать: что бы ни случилось сегодня ночью, ты встретишь рассвет непорочной.

— Я полностью себя контролирую, — пробормотала Дейзи неохотно.

— Рада это слышать. Постарайся так же контролировать мужчин, которые будут добиваться твоего внимания.

— Делай это и не делай то. — Дейзи мягко освободилась от Изабеллы. — Честно говоря, ты говоришь как тетя Жаклин.

— Значит, моя дочь — мудрая женщина, — заметила Изабелла. — Я первая скажу, что в постели любовника полно удовольствий, но хватает и опасностей. Я пожалела бы тебя, дитя. Когда настанет твой черед лечь к мужчине в постель, я бы хотела, чтобы к этому стремилось не только твое тело, но и твои сердце и разум.

Дейзи наклонилась и поцеловала пожилую женщину в щеку.

— Так и будет. Спасибо, бабуля.

— Сколько раз говорила тебе, чтобы звала меня Изабелла? — сказала она с деланной строгостью. — Как сохранить иллюзию вечной молодости, когда общество то и дело напоминает мне, что я достаточно стара, чтобы иметь внучку? А теперь ступай.

Изабелла с любовью проводила взглядом свою внучатую племянницу, пока та не свернула за угол и не скрылась за Нанеттой. Потом взглянула на часы на каминной полке. Если она поторопится, то успеет сделать еще одно приглашение на сегодняшний маскарад. Его отнесет лакей.

Не исключено, конечно, что джентльмен занят, но попытка не пытка. Дейзи жаждет приключений. А это лучший способ для Изабеллы позаботиться о том, чтобы девушка получила желаемое.

Леди Уэксфорд устроилась за конторкой, чтобы сочинить текст приглашения. Маскарад в честь дня рождения лорда Уэксфорда многое потеряет, если его не почтит своим присутствием Люциан Боумонт, виконт Ратленд.

Красота требует определенной дани, жертвы, если нужно добиться, чтобы она явила свой лик.

Дневник Бланш Латур

— Ты уверена, что это необходимо?

Дейзи с сомнением смотрела на себя в зеркало. Корсет, вшитый в платье, с такой силой впился ей в ребра, что она едва могла дышать.

Это было еще не самое худшее. Она и до этого носила корсеты. Но покрой этого платья выставлял напоказ ее обнаженную грудь, стиснутую, как попка малыша. Благодаря ванне и решительной мочалке Дейзи удалось отскрести чернильное пятно, но теперь ее кожа горела, и соски торчали над линией декольте.

— Bien sur,[4]— заверила ее Нанетта. — О ля-ля! Я забыла румяна.

Макнув палец в баночку с краской, горничная раскрасила соски Дейзи в яркий цвет. Дейзи успокаивала себя тем, что теперь они стали по крайней мере одного цвета с платьем. Затем Нанетта щедро опрыскала ее жасминными духами.

— Ну вот, — сказала Нанетта. — Теперь гораздо лучше?

— Если ты так считаешь.

От резкого запаха Дейзи закашлялась. Она никогда ничем не пользовалась, разве что розовой водой.

Дейзи надела маску с перьями, закрывшую верхнюю половину лица. Наклонные прорези для глаз с приподнятыми наружными уголками придавали ей, несмотря на перья, сходство с кошкой. На ней был также высокий напудренный парик и черная, в форме сердечка, мушка у уголка рта. Маска и глубокое декольте делали отражение в зеркале незнакомым.

Экзотическая, сногсшибательная незнакомка. Создание ночи, страсти и опасного соблазна, Дейзи никогда не считала себя выше среднего уровня презентабельности, и то в хороший день. Женщина в зеркале была великолепна.

— Юпитер!

— Вы прелестны, — сказала Нанетта, явно довольная результатами своего труда. — Боль прошла?

— Прошла.

Когда Изабелла велела сделать ей полный туалет куртизанки, Дейзи не подозревала, что под этим понималось удаление волос с тела.

Даже с самых интимных мест.

После горячего воска кожа стала гладкой и чувствительной. Когда Дейзи прошлась по комнате в туфлях на высокой, в венецианском стиле, платформе, добавившей ее росту целых шесть дюймов, то воздух под воздушной юбкой ласкал ее в самых неожиданных местах.

До нее донеслись звуки струнного квартета.

— Бал начался.

Поблагодарив Нанетту за усилия, Дейзи поплыла к двери. Походка ее на высоких каблуках шаг от шага делалась все грациознее. Лишенное всякой растительности тело трепетало.

Вспомнилось предупреждение Изабеллы. Ее тело обладало собственной властью.

— Предупрежден — значит вооружен, — пробормотала Дейзи, игнорируя странное тепло в паху. Вздохнув, насколько позволял корсет, толкнула дверь. Благодаря вшитым в корсет косточкам ее осанка оставалась идеальной.

Если бы только она могла найти столь же надежную опору для своей самоуверенности!

Тут Дейзи напомнила себе, что жаждала приключений. Только скромность могла помешать ее мечте осуществиться. Она видела других женщин, вполне респектабельных, с такой же низкой линией декольте и без преимущества маски, скрывающей лицо. Только на прошлой неделе Люсинда Трокмор явилась в оперу с обнаженными сосками в смелой пене парижских кружев. Разве могла куртизанка от нее отстать?

Все же в ее голове звучало предупреждение Изабеллы. Что бы сегодня ночью ни случилось, завтра утром придется умывать собственное лицо. Даже куртизанкам позволительна скромность, если вдруг захочется ее проявить. Пусть она будет куртизанкой на отдыхе, а не ищущей покровителя, чтобы не выставлять напоказ свои прелести.

Дейзи вернулась к туалетному столику и, выбрав тонкую косынку из красного гипюра, повязала на шею, подоткнув под вырез декольте. Хотя нарумяненные соски все же просвечивали сквозь прозрачную ткань, дополнительная защита дала ей значительное облегчение.

Поймав в зеркале недовольный взгляд Нанетты, Изабелла спросила:

— Хочешь что-то сказать?

— Только то, что мадемуазель испортила линию платья, — обиженно ответила горничная.

— Может быть, — не стала возражать Дейзи. — Зато линия моей совести теперь спокойна. Бланш Латур не собирается сегодня соблазнять нового покровителя. Это и так смело.

Дядя Гейбриел всегда говорил, что она могла бы сделать карьеру на сцене; если бы только театр не считался несколько сомнительным занятием. Дейзи решила, что сегодняшний вечер станет для нее своего рода спектаклем. Венецианские туфли добавили ей роста. Простенькая Дейзи Дрейк никогда бы не рискнула надеть столь вызывающий наряд. Говорить она будет исключительно по-французски. Произношение ее не вызывало нареканий, а носовой характер французской фонетики позволит сделать голос неузнаваемым, если встретится кто-либо из знакомых.