Алекси Степанов решил сам подставиться своему преследователю. К тридцати трем годам он научился обуздывать свои чувства, еще когда охотился в горах Вайоминга. Но сейчас, зная, что за ним следят, он ощущал, как легкий озноб щекочет затылок.

Роскошный курортный отель «Амоте» располагался на побережье Тихого океана.

В этот ночной час вокруг было тихо. Гостей в январе приезжало немного. Кухня готовила только для самообслуживания — не было парадных обедов, которые устраивали здесь в сезон наплыва отдыхающих. Надвигался шторм, типичный для зимы штата Вашингтон. Метеорологи предсказывали дождь с мокрым снегом и даже вероятность настоящего снегопада. Тяжелые тучи, как чудовища, готовые поглотить землю, двигались над огромными черными волнами к берегу. То и дело сверкали молнии, но в огромном помещении был слышен лишь плеск воды о стенки бассейна.

После дня, проведенного за перестройкой старого дома, где отец Алекси намеревался жить, уйдя на покой, приятно было ощущать удобства двухкомнатного гостиничного номера с роскошной ванной и телевизором. Микаил Степанов, управляющий отелем и двоюродный брат Алекси, уступил ему свои личные апартаменты, сам же оставался жить с семьей в своем доме.

Можно ли в этой маленькой общине обрести наконец покой?

Алекси глубоко вздохнул. Ему нравился этот городок еще с тех пор, когда он приезжал сюда к тете с дядей и кузенам, Микаилу и Ярэку. В Вайоминге слишком многое напоминало о прошлом, о женщине, которая разрушила его мечты и оскорбила его гордость. Ей всегда и всего было мало.

Но сейчас ему было здесь неуютно. Всю последнюю неделю кто-то постоянно интересовался его жизнью. У новых владельцев его ранчо в Вайоминге женский голос по телефону осведомлялся о нем, назвавшись вымышленным именем. Как бы ненароком звонившая вызнала у них довольно много сведений о его личных делах.

Спрашивала, встречается ли он с кем.

Алекси хмуро смотрел на струйки холодного дождя, сбегавшие по высоким окнам.

Теперь его бывшая невеста — уже жена другого. Манекенщица Хедер Пелл стремилась сделать блестящую карьеру и, не задумавшись, сделала свой выбор не в его пользу. Конечно, муж-миллионер был гораздо лучшим вариантом.

Прошло три года с того дня, когда Хедер вернула его кольцо. В приложенной к нему холодной записке она писала, что не желает всю жизнь провести на его жалком ранчо.

А он-то растратил все, что сберег, чтобы сделать ранчо таким, как она хотела. Построил дом по ее вкусу. Любил ли он ее? Сейчас Алекси и сам не знал, как на это ответить. Просто в то время он не особенно задумывался о любви. Рисовал себе картины будущей семейной жизни, дома с детьми, и так увлекся этим, что проглядел действительность. Понял только потом, что любви — такой, как у его родителей, — в их отношениях и недоставало.

В конце концов он продал ранчо с убытком — только бы избавиться от дома, придуманного бывшей невестой. Жизнь лишилась цели, мечтать было не о чем. Тогда Алекси ухватился за последнюю соломинку. Решил уехать к родным и заняться перестройкой их дома.

А сердечные дела пусть волнуют других. Раз обжегся, и хватит. Второй раз он на те же грабли не наступит.

Алекси открыл наружную дверь и вышел в ночь, на свежем воздухе легче дышалось. Лучше увести своего преследователя отсюда подальше. Не нужно скандалов в роскошных владениях брата.

Пройдя сонным, безупречно ухоженным садом, Алекси спустился по деревянной лестнице вниз. К Амоте-городу. Шел он медленно, чтобы догнать его было нетрудно. Огромные раскрашенные тотемные столбы выделялись на фоне ярко освещенного отеля. Резные морды отбрасывали причудливые тени — и сквозь эти тени кто-то двигался. Крался за ним.

Маленького роста, быстрые уверенные движения.

Алекси напрягся. Дождь, переходящий в снег, хлестал в лицо. Сойдя с лестницы, он повернул на тропку, ведущую к будущему дому отца.

К началу лета отец сможет переехать и наслаждаться здесь рыбалкой, а зимой, сидя с братом Фадеем у пылающего камина, предаваться воспоминаниям.

Волны с шумом обрушивались на бурый песок пляжа — шторм усиливался. Тропа шла с полмили через песок и кусты и кончалась у другой старой деревянной лестницы — ведущей к широкой полусгнившей веранде, заваленной старыми шкафами, дверными и оконными рамами… Сам дом, сложенный из кедровых бревен, был еще крепким, всего-то нужно сделать декоративный ремонт и навести красоту.

«Может, и мне поселиться поблизости… купить таверну «Приют чайки»…» — подумал Алекси.

Открыв дверь, он ступил на застекленную веранду. Пластиковые листы, которые он прибил, чтобы закрыть пустые оконные проемы, гремели на ветру.

И здесь, в темноте, он затаился в ожидании. Снаружи заскрипело дерево, возвещая опытному уху, что незваный гость появился.

Когда незнакомец шагнул внутрь, Алекси пинком захлопнул дверь.

— Что-то ищете?

— Алекси?

Он узнал этот нежный грудной голос. Неделю назад, на танцах в отеле по поводу сочельника, он держал ее в объятиях. Джессика Стерлинг, хозяйка отеля.

Вдова владельца «Стерлинг стопс» обладала кошачьей границей: скользящие движения, легкая плавная походка. Она медленно шла сквозь толпу гостей к стойке с дарами моря, где сидел он. Зашпиленные волосы открывали длинную стройную шею, нагие плечи. Длинное облегающее черное платье обрисовывало стройные бедра.

Несмотря на всю изысканность облика, миссис Стерлинг пахла не парижскими духами, а только свежестью. Но именно этот запах действовал особенно волнующе. Это был очень женственный запах — неповторимый и зовущий.

Она остановилась всего в двух футах от него и медленно осмотрела его с головы до ног. Она была заметно ниже, чем он, но высокие каблуки уменьшали расстояние между его и ее глазами — загадочными, зелеными, слегка раскосыми.

— Алекси Степанов? Я — Джессика Стерлинг. Не хотите потанцевать?

А на следующий день она явилась в «Приют чайки», где он заменял уехавшего в отпуск бармена. Владелец таверны собирался отойти от дел, и Алекси работал, чтобы ознакомиться с заведением и заработать деньги, на которые можно было начать в Амоте новую жизнь. Эта женщина явно не была постоянной посетительницей. Под длинным дождевиком виднелись дорогой шерстяной свитер и стильные брюки. Она просидела недолго, потягивая дорогое белое вино и изучая его.

Тогда он подумал, что дамы вроде нее, способные ночью прийти в одиночку туда, где бывают почти одни мужчины, из той породы непредсказуемых, от которых только и жди неприятностей.

Сейчас он опять ощутил ее запах, смешанный с ароматом свежераспиленного дерева…

И голос тот же. С придыханием, как шелест шелка. Сегодня на ней был легкий изящный жакет с капюшоном, прикрывающим волосы, и брюки, которые, наверно, стоят больше, чем приличный годовалый бычок.