Я спала. В следующее мгновение я проснулась под знакомые звуки: кто-то готовил чай. Но это произошло на шесть минут раньше, чем я планировала. Почему? Связалась с кораблем.

Лейтенант Экалу стояла на вахте, чем-то возмущенная, даже немного злая. Стена перед ней показывала базу Атхоек и корабли вокруг. Купол над Садами был едва виден под этим углом. Планета Атхоек находилась наполовину в тени, другая ее часть сияла голубым и белым. Фоновое стрекотание систем связи не обнаруживало ничего выходящего за рамки обычного.

Я открыла глаза, Стены моей каюты показывали тот же вид, что наблюдала лейтенант Экалу в командной рубке: базу Атхоек, корабли, планету Атхоек, маяки четырех межсистемных шлюзов. Мне не требовались стены, я могла бы видеть эту картину откуда угодно, в любое время, просто пожелав. Но я не приказывала превращать стены каюты в дисплей. Должно быть, это сделал корабль.

У стойки, в конце каюты три на четыре метра, стояла Сеиварден и готовила чай в старом эмалированном сервизе, состоявшем всего лишь из двух чашек, одна из которых – со сколами, жертва первых неумелых попы ток Сеиварден быть полезной, больше года назад. Прошел уже месяц с небольшим с тех пор, как она в последний раз выступила в качестве моей прислуги, но ее присутствие было столь привычным, что я, очнувшись от сна, приняла его, особо не задумавшись.

– Сеиварден, – сказала я.

– На самом деле – корабль.

Она слегка склонила голову в мою сторону, все ее внимание по-прежнему занимал чай. «Милосердие Калра» общался со своим экипажем через слуховые или визуальные имплантаты, говоря непосредственно в наши уши или помещая слова и образы в ноле нашего зрения. Вот и теперь я видела, что Сеиварден читала слова, которые он давал ей.

– Сейчас я – корабль. И, пока вы спали, для вас пришли два сообщения, но – ничего экстренного, капитан флота.

Я села, откинула одеяло. Три дня назад мое плечо было заключено в восстановитель, от которого обездвиженная рука немела. Я все еще радовалась вновь обретенной свободе движений.

Сеиварден продолжила:

– Думаю, лейтенанту Сеиварден этого иногда недостает.

Информация, которую корабль считывал с нее и которую я могла увидеть, просто пожелав, показывала определенные опасения, легкое смущение. Но корабль был прав: она получала удовольствие от этого краткого возвращения к нашим прежним ролям, хотя я, как оказалось, такового не испытывала.

– Три часа назад прислала сообщение капитан флота Уэми.

Капитан флота Уэми была моей коллегой на расстоянии одного шлюза отсюда, в системе Храд. Командовала всеми радчаайскими военными кораблями, которые там базировались. Не знаю, насколько это важно: пространство Радча было втянуто сейчас в гражданскую войну, а власть капитана Уэми, так же как и моя, проистекала от той части Анаандер Мианнаи, которая в настоящее время удерживала Дворец Омо.

– Дворец Тстур пал.

– Осмелюсь спросить, перед кем?

Сеиварден повернулась от стойки с чашкой чая в руке, натянутой в перчатку. Подошла туда, где я сидела на койке. Проведя со мной столько времени, она слишком хорошо меня знала, чтобы удивиться моей реакции или прийти в замешательство от вида моих все еще обнаженных рук.

– Перед лордом Мианнаи, перед кем же еще? – ответила она с тенью усмешки и протянула мне чашку. – Перед той, как сообщила капитан флота Уэми, которой вы, капитан флота, не слишком нравитесь. Да и сама капитан флота Уэми – тоже.

– Верно.

По мне, так между любыми частями Анаандер Мианнаи разницы почти не существовало, и ни у одной из них не имелось никаких причин испытывать ко мне приязненные чувства. Но я знала, какую сторону поддерживала капитан флота Уэми. Возможно, даже была ею. Анаандер существовала во множестве тел и находилась в десятках, если не сотнях, мест одновременно. Сейчас она сократилась в количестве и лишена цельности, утратив множество своих клонированных тел в борьбе против самой себя. Я подозревала, что капитан Уэми сама была частью лорда Радча.

– Капитан флота Уэми добавила, – продолжала Сеиварден, – что той Анаандер, которая захватила Тстур, удалось также прервать связь с самой собой за пределами системы Тстур, чтобы остальным ее частям не было известно, что она замышляет. Но, как говорит капитан флота Уэми, будь она на месте Анаандер Мианнаи, она бы направила большую часть имеющихся ресурсов на обеспечение безопасности этой системы, раз уж получила контроль над дворцом. Вместе с тем она испытывала бы сильное искушение отправить кого-нибудь за вами, капитан флота, при наличии хоть какой-то возможности. Капитан флота системы Храд просит также обратить внимание на то, что новости дошли до нее с кораблем из Дворца Омо, так что эта информация устарела уже на несколько недель.

Я отпила чаю.

– Если тиран была настолько глупа, чтобы отправить сюда корабли тотчас же, как взяла под контроль Тстур, то они смогут добраться… – «Милосердие Калра» показал мне цифры, – примерно через неделю.

– У той части лорда Радча есть причина испытывать к вам особо сильную неприязнь, – сказала Сеиварден от лица корабля. – А она всегда применяла решительные меры к тем, кто ее достаточно разозлит. Она вскоре явится за нами, если смогла это устроить. – Сеиварден нахмурилась, когда в поле ее зрения появились новые слова, но, конечно же, я могла видеть их и сама и знала, что это. – Второе сообщение – от губернатора Джиарод.

Я ответила не сразу. Джиарод назначили губернатором главой системы Атхоек. Она также имела некое отношение к ранениям, от которых я только что оправилась. На самом деле я от них чуть не умерла. В силу своей сущности я уже знала содержание ее послания ко мне. У Сеиварден не было никакой необходимости воспроизводить его вслух.

Но у «Милосердия Калра» некогда имелись вспомогательные компоненты человеческие тела, управляемые его искусственным интеллектом, руки и ноги, глаза и уши корабля. Этих вспомогательных компонентов уже не было, их удалили, и теперь команда корабля полностью состояла из людей. Я знала, что обычные солдаты на борту иногда действовали за корабль, говорили за него, делали то, что корабль уже не мог сам, словно они – вспомогательные компоненты, которые он утратил. Обычно – не передо мной, я сама была вспомогательным компонентом, последней оставшейся частицей десантного судна «Справедливость Торена», уничтоженного двадцать лет назад. Меня не забавляли и не утешали попытки моих солдат имитировать то, чем я некогда была. Тем не менее я этого не запрещала. До самого последнего времени солдаты не знали о моем прошлом. И они, казалось, нашли в этом способ оградить себя от неизбежной интимности жизни на маленьком корабле.

Но у Сеиварден не было нужды в таком притворстве. Она делала это потому, что так пожелал корабль. С чего бы кораблю захотелось подобного?