Я сидел у особняка Командора и ждал. Чарли, мой братец, пошел внутрь за новым заданием.

Было холодно, и вроде даже собирался снег. От нечего делать я принялся разглядывать коня Чарли, Шустрика. Моего звали Жбан. Мы с братцем не суеверные, но кони достались нам как часть гонорара, будучи уже обремененными кличками. Предыдущие скакуны — без имен — сгинули в огне во время последней миссии, и, в принципе, кони нам были нужны. Впрочем, я предпочел бы получить весь гонорар деньгами и обзавестись лошадью без имени, судьбы и привычек. К своему прошлому коняге я успел сильно привязаться, и порой мне снились кошмары о том, как он гибнет: как брыкается, охваченный пламенем, как лопаются у него от жара глаза. За сутки он мог покрыть шестьдесят миль, скакал как ветер, и я не смел поднять на него руки кроме как для того, чтобы потрепать по холке или помыть. Стараясь не вспоминать, как бедолага погиб в горящем сарае, я все же не мог отгородиться от всплывающих временами в моей голове образов.

Жбан неплох, но подошел бы другому, менее непоседливому ездоку. Тучный, с провислой спиной, в сутки он может покрыть не больше полусотни миль. Его частенько приходится стегать плетью. Кто-то бьет лошадь с чистой совестью, кто-то и с удовольствием, я — скрепя сердце. Теперь Жбан, небось, считает меня злым хозяином и сокрушается про себя, мол, жизнь его — жестянка.

Ощутив на себе взгляд, я поднял голову. Чарли смотрел из окна на верхнем этаже и махал рукой. Желая развеселить меня, он скорчил рожу. Я не улыбнулся, и брат, недовольный, отошел в глубь комнаты. Он точно видел, как я засматриваюсь на его коня. И к тому же еще утром я предложил продать Жбана и вскладчину купить нового скакуна. Чарли согласился, но позже за обедом сказал, дескать, давай для начала выполним задание, а после можно и о новом коне подумать. Глупости! Ведь Жбан не подходит для работы, он обуза и все нам испортит.

Чарли не заметил, как испачкал усы в подливке.

— После задания, Эли, — ответил он. — Так будет лучше.

Ну еще бы, на Шустрика жаловаться не приходится: он ни в чем не уступает старому, безымянному коню Чарли. И вообще братец себе коня выбрал, пока я валялся в постели с простреленной ногой. Жбан мне сразу не понравился, а Чарли Шустриком доволен. Вот такая у нас беда с конями.

Чарли взобрался на Шустрика, и мы поехали в салун «Царственный боров». Последний раз Орегон мы посещали месяца два назад, и за это время на главной улице выросло аж пять новых лавочек. Все они процветали.

— Интересные дела творятся, — заметил я.

Чарли не ответил.

В «Борове» мы заняли дальний столик и, как обычно, заказали бренди. Когда принесли бутылку и два стакана, Чарли сам налил мне. Ого, жди дурных новостей!

— На сей раз главный — я, — произнес братец.

— Кто тебе сказал?

— Командор и сказал.

Я осушил стакан.

— И что с того?

— А то, что ты меня во всем слушаешься.

— Как насчет денег?

— Мне причитается больше.

— Я про свою долю: она не изменилась?

— Тебе положено меньше.

— Бессмыслица какая-то.

— Командор говорит: будь в нашей паре главный, предыдущая миссия прошла бы гладко.

— Все равно бессмыслица.

— Ошибаешься, братик.

Он налил мне еще стакан. Я выпил и подумал вслух:

— Повысить долю главному — это понятно, это хорошо. Но сократить долю подчиненного… Паршиво. На прошлом задании мне ногу продырявили, а лошадь сгорела.

— И мой конь сгорел. Командор дал новых.

— Паршиво. И хватит мне подливать, я не безрукий.

Отняв у братца бутылку, я спросил, в чем состоит новое задание. Нам предстояло выследить и убить в Калифорнии одного старателя по имени Герман Кермит Варм. Чарли достал из кармана письмо, составленное лазутчиком Командора Генри Моррисом, этим франтом. Он частенько выезжал вперед нас на разведку.

Рядом с картой золотого прииска Моррис пририсовал корявый портрет Варма. Впрочем, сядь этот Варм за один со мной стол, я ни за что бы не признал в портрете оригинал. Я поделился соображениями с Чарли, и братец ответил:

— Моррис ждет нас в отеле в Сан-Франциско. Укажет на Варма. Тут-то мы и вступим в игру. Говорят, милое дело — прикончить кого-нибудь в Сан-Франциско. Местные постоянно заняты: либо сжигают город дотла, либо восстанавливают его.

— Почему Моррис сам не прикончит Варма?

— Каждый раз я слышу от тебя этот вопрос и каждый раз отвечаю: это не его дело. Убивать — наша работа.

— По-моему, глупо нанимать этого дармоеда, оплачивать ему расходы. Он будто бы следит за Вармом, а потом выясняется, что это Варм следит за ним.

— Моррис — не дармоед, братик. Он ошибся в первый раз и признает свой промах. Его провал больше говорит о самом Варме.