К. А. ХМЕЛЕВСКИЙ

СЫНЫ СТЕПЕЙ ДОНСКИХ

О Ф. Г. Подтелкове и М. В. Кривошлыкове

*

© ПОЛИТИЗДАТ, 1985 г.

Богатая окружная станица Каменская раскинулась на высоком берегу Северского Донца. Со своими 20 тысячами жителей, чугунолитейным, кожевенными и кирпичными заводами, паровыми мельницами и десятками мастерских и лавок, магазинов и торговых контор она больше походила на бойкий небольшой город средней полосы России. Казаков здесь жило немного, преобладал пришлый, иногородний ремесленный и торговый люд. Но с ноября 1917-го станицу и окрестные хутора заполонили фронтовики. Здесь разместились вызванные войсковым атаманом с фронта казачьи части, почти в каждом дворе на постое оказалось по два-три казака с лошадьми…

На центральной Христорождественской площади, неподалеку от соборного храма, в станичной церковно-приходской школе 10 января 1918 г. собрался съезд фронтового казачества.

К двум часам дня большой, с галереей и ложами школьный зал был заполнен до отказа. Народу — около 700 человек. Казаки местной команды, станичные ремесленники, шахтеры с соседних рудников, посланцы от красногвардейских отрядов, стоявших на границах Донской области, громко переговаривались, дымили самокрутками. Первые ряды предназначались для делегатов располагавшихся в округе фронтовых частей. С разных концов переполненного зала раздавались нетерпеливые возгласы:

— Пора начинать! Подтелков! Просим Подтелкова!

На невысокую сцену поднялся плечистый казак в черной кожаной куртке, с большим русым чубом, узкими живыми глазами на скуластом лице — выборный заместитель командира 6-й лейб-гвардейской казачьей батареи подхорунжий Федор Подтелков.

— Станичники, — начал он. — Что нас привело сюда? Нас привели сюда действия войскового правительства во главе с контрреволюционным атаманом Калединым. Как вы уже знаете, в центре России рабочие и крестьяне отняли власть у буржуев, капиталистов и помещиков и установили свою, народную власть… Теперь недобитые буржуи бегут оттуда в Новочеркасск — видимо-невидимо их набежало и начинают мутить воду…

Собравшиеся жадно ловили каждое слово оратора. Ведь именно на них, казаков-фронтовиков, только что возвратившихся из окопов мировой войны, крепко надеялся Каледин и явившиеся на Дон царские генералы, чтобы поднять мятеж против Советской власти. Казаков толкали на войну против рабочих, солдат и крестьян. Но фронтовики вовсе не горели желанием выполнить приказ атамана.

— Мы, казаки, — продолжал Подтелков, — были на фронте и сражались там бок о бок с нашими братьями-солдатами. И даже не можем мыслить о том, чтобы пойти брат на брата. Вот мы и собрались на съезд, — заключил он, — чтобы решить: с кем пойдем — с рабочими и крестьянами России или с черной сворой, слетевшейся в Новочеркасск.

Короткая речь Подтелкова взволновала присутствовавших в зале. Корявые, но горячие слова дюжего лейб-гвардейца доходили до сердец делегатов. Они дружно избрали Подтелкова председателем съезда, секретарем — члена дивизионного комитета 5-й казачьей дивизии прапорщика Кривошлыкова. С этого времени имена их стали нераздельны. Вместе прошли вожаки революционного казачества свой недолгий, но яркий путь.

Жить им оставалось ровно пять месяцев. Но именно в этот отпущенный историей срок совершили они свое главное дело — повели трудовое казачество в бой за торжество Советов и погибли в этом бою.

Героями, как и солдатами, не рождаются. Ими становятся. К своему геройскому подвигу Подтелков и Криво-шлыков шли тяжелым путем простых казаков-тружеников, выросших в глухих уголках Донской области, воспитанных в традициях и предрассудках почти что средневековых. Великая революция позволила преступить им через косность и узость сословных рамок, распрямиться во весь рост, стать народными вожаками. Об этом книга.

Писать ее было нелегко. Приходилось по крупицам собирать немногие сохранившиеся документы, обращаться к воспоминаниям друзей и соратников героев, разысканиям краеведов. Автор приносит искреннюю благодарность доктору исторических наук А. И. Козлову, главному редактору журнала «Дон» А. М. Суичмезову, а также работникам Центрального государственного военно-исторического архива, партийного архива Ростовского обкома КПСС и Новочеркасского музея донского казачества за помощь в работе. Особую признательность за ценные советы и замечания автор выражает Наталье Васильевне Кривошлыковой.

НАКАНУНЕ

Не так уж далек хутор Крутовской Усть-Хоперской станицы, родина Федора Подтелкова, от хутора Ушакова, где прошло детство Михаила Кривошлыкова, — каких-нибудь неполных 50 верст. Все это — земли «верховых» казаков. С солончаками и бесконечными балками, негустой зеленью летом и пронзительными степными ветрами зимой. Но каждая станица, каждый хутор — свой замкнутый мир. В нем, казалось, безраздельно царили веками освященные порядки, патриархальный быт, сила передаваемых из поколения в поколение традиций. Непререкаем авторитет стариков, власть атамана…

Правда, к началу нынешнего столетия в станичном устоявшемся быте появились трещины. Заметнее становилось расслоение в казачьей общине. Большую часть и притом лучших земель прибрали к рукам атаманы и офицеры, станичные богачи, а бедняки, — писала газета «Приазовский край», — «или вовсе не находили себе места, или принуждены были пахать такие места, как солонцы, пригорки, где суслики и кузнечики съедали весь хлеб». Не имея возможности прокормиться, они подчас шли в батраки. И хотя казачья беднота оставалась еще в значительной мере связанной сословными установлениями и предрассудками, узы казачьего «братства» стали ослабевать.

…Возвратившись с действительной военной службы в родной хутор, отец Федора Подтелкова Григорий Онуфриевич нашел запущенный двор, расстроенное хозяйство. Чтобы прокормить семью, поправить дела, помочь соседям, пас хуторское стадо. Маленький Федя был при нем подпаском. Вскоре отец умер, и мальчик остался на попечении деда с бабкой.

У хуторского кузнеца Василия Ивановича Кривошлыкова и его жены Марии Игнатьевны родилось 12 детей, но выросли всего трое — Михаил, Иван и Наталья. Заработков коваля едва хватало, чтобы свести концы с концами. Теснота, и бедность царили в хате с земляным полом, стоявшей на самом краю хутора, у берега речки Кривуши.

Так начиналось на затерянных в донских степях небольших хуторах детство будущих героев. Непохоже складывались их характеры, своими путями шли в революцию.

От деда Онуфрия Афанасьевича, участника русско-турецкой войны 1877–1878 гг., полного георгиевского кавалера, усвоил Федор дорогие понятия о казачьей чести и доблести, военном братстве, с которыми прошел всю жизнь. Но вместе с ними вошли в душу и многие предубеждения. Крупный, головой выше своих сверстников, он был признанным коноводом хуторских мальчишек. Учиться много не довелось. После окончания двухклассной церковно-приходской школы Федора отдали в учение портновскому ремеслу.

Пришел срок идти Подтелкову на службу, но у отчима не было денег на казачью «справу» для пасынка. Подрастали и свои